«Незримый фронт»

В эти дни телеграф работал с двойной нагрузкой. Был конец апреля и, как всегда перед праздниками, в Ленинград заранее шли тысячи поздравлений — родным, друзьям, знакомым.

Разносчица телеграмм Зина Ломова с утра бегала по лестницам многоэтажных домов.

В семь часов вечера Зина вошла во двор старого дома на набережной Мойки. Она свернула в подъезд налево, перешагнула через три ступеньки и остановилась на площадке первого этажа. Сюда выходили две двери. На одной висела эмалированная табличка: «Дворник», на второй — номерок: «35».

Зина перечитала адрес на телеграфном бланке: «…КВАРТИРА ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ БОНДАРЕВОЙ ЕКАТЕРИНЕ ПЕТРОВНЕ» и нажала кнопку звонка. Звонок задребезжал, но никто не откликнулся. Она снова позвонила.

Только сейчас Зина заметила, что дверь, у которой она стоит, не заперта и даже не захлопнута. Зина легонько потянула на себя дверную ручку. В расширившуюся щель она просунула голову, а пальцем снова нажала кнопку. Звонок теперь трещал над самым ухом. В темной передней никого не было. Звонок смолк. Зина прислушалась — в квартире ни шороха.

— Гражданка Бондарева! — крикнула Зина.

Ее голос потонул в глухой тишине. Зина вздрогнула и отшатнулась: ей вдруг стало страшно, и она выбежала во двор.

Во дворе было по-весеннему шумно. Расчертив мелом асфальт тротуара, из «класса» в «класс» перескакивали звонкоголосые девочки. В маленьком скверике, разбитом посреди двора, малыш во-флотском бушлатике шлепал по непросохшим лужам и шипел, изображая пароход. Кругленькая девчушка упруго, как мячик, подпрыгивала над быстро мелькавшей веревкой.

Зина улыбнулась своим страхам и пошла в контору домохозяйства.

Управхоз проделал все с самого начала. Он нажал кнопку звонка и, приоткрыв дверь, прокричал: «Екатерина Петровна!» Потом он строго откашлялся и побежал вызывать милицию.

Вскоре пришли двое в милицейской форме. У одного на погонах были лейтенантские звездочки, у второго — сержантские полоски. Лейтенант вошел в квартиру. Вышел он обратно не позже, чем через минуту, но лицо его изменилось, как после утомительной и бессонной ночи. Приказав сержанту никого на площадку не пускать, он увел управхоза и Зину в домовую контору.

— Убийство!