Я читал в их глазах глубокую озабоченность и подумал, что им непросто будет найти такую же выгодную работу в нашей местности.
Лорду Стрэттону, моему не-дедушке, принадлежали три четверти акций ипподрома, он десятилетия правил там, как великодушный деспот. Во всяком случае, под его руководством Стрэттон-Парк приобрел репутацию популярного, отлично управляемого ипподрома, на который тренеры с удовольствием посылали для состязаний своих лошадей. Здесь не проводилось классических скачек, не разыгрывался Золотой Кубок, но ипподром был общедоступным, гостеприимным и располагал удобно распланированным скаковым кругом. Ипподрому требовались новые трибуны, необходимо было кое-что обновить и освежить, но старый консерватор, упрямый, как черт, Стрэттон слышать не хотел ни о каких изменениях. Время от времени он выступал по телевизору – пожилой государственный муж-консерватор, неторопливо отвечающий журналистам на вопросы, касающиеся спорта. Его знали в лицо.
Иногда из чистого любопытства я проводил несколько часов на ипподроме, но сами по себе скачки не захватывали меня, как не привлекала меня и семья моего не-дедушки.
Роджер Гарднер не для того пустился в это путешествие, чтобы так скоро сдаться.
– Но ведь ваша сестра – член семьи, – сказал он.
– Сводная сестра.
– Ну и что.
– Мистер Гарднер, – объяснил я ему, – сорок лет назад моя мать оставила девочку-младенца и ушла из семьи. Семья Стрэттонов сомкнула ряды за ее спиной. Ее имя писалось грязью. И не просто грязью, а грязью с большой буквы. Эта дочь, моя сводная сестра, не признает моего существования. Извините, но что бы я ни сказал или ни сделал, это ровным счетом никак на них не подействует.
– Отец вашей сводной сестры…
– Особенно он… – с нажимом сказал я.
Пока эта неприятная новость прожевывалась и переваривалась моими собеседниками, из одной из спален на галерее вышел высокий светловолосый мальчик, по перилам съехал вниз, помахал мне рукой и, ненадолго пропав в кухне, снова показался на этот раз с одетым ребенком. Мальчик отнес малыша наверх, зашел в свою спальню и закрыл за собой дверь. Снова стало тихо.
По лицу Роджера было видно, что ему хочется задать кое-какие вопросы, но он сдерживался, чем очень позабавил меня. Роджер – подполковник Р. Б. Гарднер, как он значился в программах скачек, – был бы никудышным журналистом, но его выдержка пришлась мне по душе.
Комментарии к книге «Миллионы Стрэттон-парка», Дик Фрэнсис
Всего 0 комментариев