Осталась минута. Профессор с волнением открыл автоклав. Теперь все процедуры он делал сам, без сотрудников. Девушка чуть заметно дышала. Профессор с волнением смотрел на вздрагивающие веки. Только бы не так, как последняя модель, о которой он и сейчас вспоминал со стыдом.
Та женщина с лицом Нины приподнялась на локте, долго всматривалась в профессора и, когда он, вне себя от волнения, протянул к ней дрожащие руки, вдруг подмигнула ему.
— Что, старичок? Седина в голову, а бес в ребро? Неужели прямо здесь хочешь? Может, лучше на койке?
Отправив ее в палату, профессор долго не мог успокоиться. Видимо, долгое одиночество наложило на программу излишний оттенок чувственности. Он посмотрел на стол и вздрогнул. Девушка смотрела на него широко открытыми глазами, в которых рос испуг.
— Не получилось, — с тоской понял профессор. — Опять не получилось.
Он молча и опустошенно смотрел, как девушка оглядела палату, себя, ойкнула и, сдернув с вешалки приготовленный халат, неловко прикрылась.
— Что случилось? — испуганно прошептала она. — Где я? И почему Вы на меня так смотрите, отвернитесь, пожалуйста.
— Ничего, ничего, — профессор изобразил подобие улыбки. — Вы в больнице. С вами в институте произошел несчастный случай. Но сейчас уже все в порядке. Сейчас вас отведут в палату, вы немного отдохнете и скоро домой.
Он подошел к пульту и вызвал сотрудников. Отключил аппаратуру, отодвинул тяжелые шторы с окон и выключил свет. Потом он подошел к старинному сейфу, вынул из него небольшую шкатулку и достал из нее небольшую прядь мягких русых волос.
— Только на один раз. — Он поднес локон к лицу и, закрыв глаза, вдохнул еле уловимый аромат. — Еще один шанс. Последний.
Сорок лет назад Нина улетела в тот проклятый рейс. Улетела, чтобы больше не вернуться. Остался только локон ее чудесных волос, который она срезала маникюрными ножницами в аэропорту и засунула ему в карман рубашки.
— Это, чтобы тебе было, кого целовать. Ну, пока! До встречи.
Профессор закрыл коробочку и подошел к окну.
— Где же ошибка? Ошибка. А, может быть, и нет никакой ошибки?
Может быть, возрождение человека невозможно в принципе? Тогда к чему все его усилия, вся его жизнь? Чтобы выращивать роботов? Нина, родная, любимая моя. Неужели я так и не смогу больше поговорить с тобой.
Комментарии к книге «Последний шанс», Евгений Валентинович Усович
Всего 0 комментариев