Откровенное требование одной тебя у всей вселенной, у самой вечности, значит много больше, чем неумолимый всеобщий закон бытия, скрытый под маской необходимости, тяготит много меньше, чем обман чувств или разума, пущенный в ход внешними силами. Мир сил — это только сравнение, указатель на то, о чём идёт речь. Мир не меняется, он всегда один, только один, только в нём, благодаря любви, мы обретаем язык, узнаём себя в нём, привлекаем к себе или отталкиваем, маскируемся или обольщаем.
В Царстве небесном нет мне причины искать любви — там нет предела бытия, и нет там нужды в человеческих страданиях.
Я знаю, зимним утром, где-то в Западной Сибири, проснётся женщина и увидит солнце.
Это будешь ты.
Глава перваяСлучилось так, что Виталий Соколов почувствовал боль в своём сердце именно в тот момент, когда смотрел в пустую могильную яму.
Боль была приятная, лёгкая и недолгая.
Конечно, нельзя прожить пятьдесят лет и чтобы ни разу нигде не кольнуло… однако это нелепое совпадение подарило ему ощущение невыносимой печали, печали о том, что он ничтожество, а его жизнь — чисто алхимическая реинтеграция человеческой плоти в её поэтических обносках, и в спиритуальном своём значении, всего лишь дегуманизированное и примитивное представление о свободной воле и моральной ответственности за Бога — теперь не завидна, даже ему самому.
Ничего он теперь не хочет, ни о чём не мечтает. И ничего, намеренно, уже не совершит. Он, как последний бездомный, будет прилично сидеть на пороге своего дома. И жалостно смотреть в абсолютный проём неба, где под кривым горизонтом, без погрешностей и без людей, или без того негатива, которое могло бы принадлежать человечьей природе: её гадость, может благодать: некое каббалистическое число, квинтэссенция из которого — откровенная телесность и слизь.
Его личное прошлое — это забытые горькие сны, от которых он давно бы отрёкся, не будь в этих снах одной игры, шутки, хохмы, правда, довольно страшной. Прожитая жизнь — не иллюзия: все явления жизни прошли в самой трогательной простоте и до того понятны, что и думать не о чем, оглядываться и рассматривать даже ни чего не стоит.
И стихи свои он давно бы разлюбил, если бы не память крови, не первобытный ужас, который по вездесущим капиллярам, как адреналин, как наказание, каждую ночь проникает в голову и травит мозг, заставляя мысли кипеть, а отражения памяти меркнуть.
Комментарии к книге «Теория бессмертия», Валерий Баранов
Всего 0 комментариев