«Вся прелесть стриптиза»

16611

Описание



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

ПРОЛОГ ГРЕХ ЧРЕВОУГОДИЯ

Пистолет, пристроенный за широкий пояс брюк, начинал давить на живот.

Лысоватый человек, аппетитно уминавший ужин в отдельном кабинете ресторана «Пекин», слегка поморщился. Он подосадовал на собственное обжорство и в который раз пообещал себе завтра же позвонить личному врачу и посоветоваться насчет курса диеты.

Да-да, именно завтра.

Не отказываться же в конце концов от мальтийских крабов, отваренных в элитном белом вине ценой пятьсот десять долларов за бутылку. Швыряться такими деньгами — это чересчур.

Так что, хочешь — не хочешь, придется закончить этот ужин.

И, притворно вздохнув, чревоугодник вернулся к нежным крабам.

Неторопливо покончив с лежащими перед ним на блюде кузнецовского фарфора представителями отряда беспозвоночных, он вытер набежавший пот и принялся за паштет из собачьей печени, приправленный мелко размолотыми скорлупками арахиса.

Три года назад рецептом этого блюда поделился с ним Ван Донг Ен, корейский коллега по наркобизнесу, царство ему небесное.

Кореец тогда, помнится, слегка перемудрил с распределением партий товара и пытался обойти своего российского компаньона. За что и понес жестокое, но справедливое наказание.

Но нельзя не отдать должное его гастрономическим урокам. Паштет «Восточное чудо» теперь являлся обязательным вечерним блюдом лысоватого гурмана. Ради такого дела пришлось раскошелиться на специальный питомник чау-чау.

Паштет сегодня был особенно вкусен. Загадочный сладкий привкус делал блюдо просто восхитительным. Интересно, что они стали туда добавлять?

Мужчина вспомнил лицо корреспондента якобы независимой телекомпании, которому он сегодня утром давал интервью, и довольная улыбка расплылась на его лице.

— А правда ли, Георгий Арчилович, что затраты на ваш знаменитый собачий питомник превышают сумму, заложенную в госбюджете на культурные нужды страны?

— Правда, — скромно потупив взор, подтвердил Георгий Арчилович. — У меня тоже есть нужды…

— А с чем связан ваш столь стремительный взлет к вершинам российского бизнеса? — допытывался журналист, краем глаза посматривая на замеревших у входа в офис охранников, каждый из которых, в свою очередь, не спускал взгляд с журналиста. — Ведь еще год назад о вас говорили как о потенциальном банкроте.

Ну как ему объяснишь, дурачку? Бизнес — ведь это американские горки. Только плюс ко всем удовольствиям еще тебя соседи из кабины выкинуть норовят. А иногда и сами вылетают вверх тормашками.

Но тогда, год назад, действительно казалось, что все кончено. И на всякий случай было принято решение о подстраховке. И какой подстраховке, черт возьми! До сих пор дрожь пробирает.

Кстати, надо как-то разобраться с этими, пленочками. И побыстрее.

Но это — завтра.

После разговора с врачом.

А сейчас…

Георгий Арчилович сладострастно облизнул толстые губы и плотоядно воззрился на десерт из шинкованных тамарилло в горьком шоколаде.

Его рука потянулась к хрустальной розетке, немного помедлила и, дрогнув, упала прямо в густые коричневые волны десерта.

Захрипев, бизнесмен откинулся на кресле. Он смахнул рукавом посуду, и опустевшие салатницы с веселым звоном шмякнулись о мраморный пол, разлетевшись на сотни осколков.

Вбежавшая на шум прислуга ресторана «Пекин» обнаружила труп Георгия Арчиловича, в неестественной позе осевший на кресле.

Пальцы правой руки покойного, испачканные шоколадом и мелкими черными зернышками тамарилло, были поднесены ко рту. Но покойный так и не успел воздать должное сладкому блюду с экзотическими фруктами.

На его одутловатом лице застыло обиженное выражение ребенка, у которого злые дяди отобрали обещанную вкусную конфету.

Глава 1 СЛИШКОМ СИМПАТИЧНЫЙ КЛИЕНТ

Из колоды таро выпала карта и, покружив немного, плавно осела на пол. Прямо в лужицу пролитого чая. Неплохое начало для гадания.

Я потерла лоб и попыталась сосредоточиться. Такого со мной еще не бывало.

Итак, что это может значить?

Первое. Колода замахрилась и для гадания более непригодна.

По-хорошему следовало бы озаботиться приобретением новых карт еще неделю назад.

Ну да, когда в прошлое воскресенье я толковала выложенный для супруги директора городской свалки треугольник из старших арканов, то заметила, что у некоторых карт начинают загибаться уголки.

А это уже верный признак того, что карточную колоду пора менять.

И, кстати, тогда же вышла и ошибка. Я предположила, что у моей гостьи есть соперница, чем вогнала ее в шоковое состояние.

Впрочем, на деле же оказалось, что это не соперница, а соперник.

Король помойки без памяти влюбился в престарелого греческого коммерсанта, который прибыл в наш город для организации совместного предприятия по переработке металлолома.

Кажется, они как-то между собой разобрались.

В том смысле, что жена мусорного короля соблазнила племянника греческого коммерсанта, и все четверо вошли в состав учредителей СП.

Плюс, разумеется, областная администрация.

Нет-нет, рекламации мне как частному детективу не последовало.

Супругу директора интересовал лишь сам факт измены. А с кем именно — дело десятое.

Более того, гонорар мне был выплачен полностью. Хотя дело, признаться, было плевое.

С первого взгляда стало ясно, что к чему. Только для верности я решила подтвердить свои ощущения с помощью колоды таро.

Ну и еще, разумеется, подкрепить их кое-какой информацией из местной прессы и от знакомых журналистов.

Но я-то знала, что допустила ошибку. А для профессионала это — непростительно.

А второй вывод из этой ситуации будет сделан сейчас.

Я подняла карту, перевернула ее лицом вверх и печально усмехнулась.

Так и есть. Пустая карта.

В просторечии обычно именуемая Le Fou — то есть попросту дурак.

Некто в шутовском колпаке, беспечно глазея по сторонам, спешит к обрыву, на дне которого его поджидает крокодил.

Что бы это значило в моей ситуации? Истолковать эту случайность как предупреждение? Или…

Мои раздумья прервал звонок в дверь.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял приличного вида молодой человек лет двадцати.

— Вы — госпожа Иванова?

— Госпожа Иванова… — посмаковала я забавное сочетание слов. — В этом воплощении меня зовут именно так. Проходите.

Явно смущаясь, юноша проследовал в комнату. Он остановился в нерешительности посреди нее и оглянулся по сторонам.

Потом он с удивлением посмотрел на свои руки, как будто видел их первый раз в жизни. Скрестить их на груди? Засунуть в карманы?

Пока он размышлял о своих верхних конечностях, я успела осмотреть визитера, и он в целом произвел на меня довольно приятное впечатление.

— Садитесь, садитесь, — подбодрила я его, плюхаясь на тахту.

Молодой человек осторожно присел на самый краешек стула, рискуя свалиться прямо к моим ногам. В ту самую лужицу с чаем.

— Ну-с, я вся — внимание. У вас какие-то проблемы? — Я затянулась сигаретой.

— А вы действительно частный детектив? — осторожно поинтересовался визитер.

— Угу, — кивнула я. — А вы действительно клиент? Или репортер?

Впрочем нет, на стандартного газетчика вы ничуть не похожи.

Юноша недоверчиво посмотрел на себя в зеркало:

— А как выглядят газетчики?

— Ну, у них обычно на лице написано крайнее дружелюбие и искренняя заинтересованность в вас, а на деле им на все глубоко начхать.

Действительно, сколько я ни общалась с «четвертой властью», ее представители излучали настолько мощное силовое поле эгоизма и презрения ко всем окружающим, что только абсолютно бесчувственный человек мог бы не уловить эти волны.

А я, слава Богу, кое-что в этом понимаю.

— Вы скорее гуманитарий. И у вас явно какие-то проблемы личного характера, — сказала я наугад, подчиняясь собственной интуиции, которая обычно меня никогда не подводила.

— Нет, здесь нечто иное, — вежливо возразил визитер. — Мне… меня… у меня…

— Начните рассказывать по порядку, — посоветовала я. — И мы вместе подумаем, как вам помочь.

Андрей Белецкий — так звали молодого человека — оказался втянутым в довольно опасную историю.

— Неделю назад мой приятель, Олег Максаков, с которым мы работаем в одном издательстве, попросил меня навестить его дальнюю родственницу, проживающую в Москве, — начал Андрей.

— В каком, простите, издательстве?

— «Учебная литература», — пояснил Андрей.

— Ага, — удовлетворенно кивнула я, — продолжайте, пожалуйста.

«Учебная литература» на самом деле издавала фантастику и детективы, изредка оправдывая свое строгое название выпуском школьных тетрадок и сборников, имеющих некоторое отношение к психологии.

Дальнейший рассказ прояснил следующее.

Троюродную сестру коллеги Андрея звали Магда Ларионова. Некоторое время назад она была довольно известным в Москве, да и в России финансистом. Ее дела шли в гору, хотя аналитики и отмечали некоторый авантюризм в ее финансовых операциях.

Но затем построенная ее инвестиционным фондом пирамида с грохотом рухнула.

Как это обычно и случается со всеми финансовыми пирамидами.

Магда Ларионова оказалась у разбитого корыта. Дачи, особняки и автомобильный парк были конфискованы в счет уплаты долгов, и теперь она жила в обычной хрущобе на краю Москвы.

Но, как выяснилось, Магда не собиралась сдаваться.

Выслушав привет от своего троюродного брата, Магда поинтересовалась, где он работает. Когда Андрей рассказал ей об издательстве, Магда, угостив гостя чаем, вышла его проводить.

Пока они прогуливались по тропинкам Лосиноостровского парка, Ларионова предложила Андрею немного подзаработать. Речь шла о литературном редактировании воспоминаний ее покойного друга.

Текст воспоминаний был надиктован на десяти магнитофонных кассетах, и Андрею предстояло перевести его на компьютер и придать изложению божеский вид. По словам Магды, ее приятель был несколько косноязычен.

Сумма гонорара ошеломила Андрея.

Магда Ларионова, не моргнув глазом, предложила Белецкому пять тысяч долларов аванса и столько же по окончании работы. По ее прикидкам, Андрей мог бы управиться за месяц-другой.

Андрей быстро согласился.

А когда толстая аппетитная пачка пятидесятидолларовых банкнот с портретом бородатого Гранта перекочевала в карман пальто Белецкого, Магда дала Андрею несколько указаний.

Дело в том, говорила она, что мой приятель был особенным человеком.

Может быть, вы слышали фамилию Кавтарадзе? Так вот, речь идет именно о нем.

Нет-нет, бандитом он не был. Просто деловой человек… Со связями… В разных кругах.

Да-да, вы не ошибаетесь, его убили. В прошлом году. Он был отравлен во время ужина в ресторане «Пекин». Об этом писали в газетах.

Эти кассеты он надиктовал в очень сложный период своей жизни. У любого бизнесмена, как правило, бывают враги. И чем выше человек по рангу, тем крупнее его недоброжелатели.

Как-то раз Георгия Арчиловича Кавтарадзе едва не пустили по миру. И он на всякий случай решил оставить потомству рассказ о своей жизни.

Не упустив при этом ряд весьма пикантных подробностей о своих встречах и деловых контактах в высших эшелонах власти.

Впрочем, его положение вскоре выправилось, но кассеты уже лежали в надежном месте. И сейчас, после смерти Кавтарадзе, они оказались у Магды.

Нет-нет, по словам Ларионовой, никакой опасности эта работа для Белецкого не представляет. Если он, конечно, будет держать язык за зубами.

Хотя узнай кто-нибудь из упомянутых в воспоминаниях людей о том, что эти кассеты вообще существуют, вся Россия будет перепахана вдоль и поперек ради того, чтобы заполучить эти пленки.

Для чего? Для того, чтобы уничтожить их или, наоборот, чтобы предать гласности, — возможности их владельца поистине безграничны, хотя риск в этом случае весьма велик.

А в случае с Белецким все вроде бы спокойно. Город, в котором он проживает, довольно далеко от Москвы. Андрей никому не говорит об этих кассетах и спокойно расшифровывает текст с пленок. После этого снова встречается с Магдой и возвращает ей пленки и готовый текст.

Тем более что вообще никто не знает о существовании этих кассет.

— И вы согласились на эту работу, — мрачно констатировала я.

Пока он, запинаясь, излагал мне суть дела, я постаралась поближе познакомиться с его аурой и вычислила, что Андрей почти не лжет.

Мой визитер, казалось, был вполне искренним. Я внимательно смотрела на своего собеседника, и ни разу в его рассказе не прозвучала та особая, почти неуловимая интонация, которая мгновенно сигнализирует, что человек, сидящий перед тобой, лжет.

Впрочем, подчас люди склонны к самообману, и отличить ложь сознательную от бессознательной бывает крайне затруднительно.

Вот только почему мой симпатичный собеседник скрывает, что его визит ко мне действительно вызван причинами личного характера?

Несмотря на вроде бы связный рассказ, исключающий интимные детали, я была в этом абсолютно уверена.

Я же совершенно отчетливо вижу эти слабо светящиеся линии в области его груди, когда он поворачивается ко мне в профиль…

Может быть, у него роман с Магдой?

— Согласился, — кивнул Андрей, — и теперь очень об этом жалею.

— Да? И почему же?

— Потому что кто-то об этом пронюхал, — дрожащим голосом поведал мне Белецкий.

— Кто-то забрался в ваш компьютер и выкрал оттуда расшифрованный текст?

— У меня дома нет компьютера.

— Ага. Тогда что же с вами произошло? Почему вы думаете, что кому-то стало известно о вашей работе? К вам кто-то обращался? Вам угрожали?

— Нет, но… С тех пор, как я вернулся домой, со мной начали твориться какие-то странные вещи. Знаете, вдруг звонит телефон и на том конце трубки — молчание. Или приходит незнакомый человек по объявлению, которого я не давал. А он называет мой адрес, хотя в какой газете было это объявление — не говорит. И еще… — тут Андрей запнулся. — По-моему, за мною следят.

— Вы уверены?

— Поймите, я вовсе не подвержен мании преследования, — Андрей взволнованно прижал руки к груди. — Я совершенно нормальный человек. Но иногда я просто чувствую затылком…

— Такое легкое покалывание, — помогла я ему. — Как будто вам прямо в мозжечок вонзаются сотни тоненьких иголочек.

— Вот-вот. И я… решил обратиться к вам.

— Что ж, это разумно. Вы, я полагаю, понимаете, что я работаю не бесплатно.

— Да-да, — закивал Андрей. — Мой приятель, которому вы в свое время помогли, — помните историю с похищением нумизматической коллекции? — очень хорошо отзывался о вас.

— Помню, помню. Тогда мне пришлось изрядно попотеть. До сих пор меня пробирает дрожь, когда я вспоминаю об этой беготне по канализациям… Ну а что касается моего гонорара, то с вас я возьму ровно десять процентов от вашего.

— То есть тысячу долларов, — уточнил Андрей.

— Угу. Причем после завершения моей работы.

— Но… у меня нет никаких доказательств, что за мной следят.

Только смутные ощущения, — Белецкий развел руками.

— Доказательства не так уж трудно найти, — усмехнулась я. — Ведь если за вами следят, то наверняка им стало известно, что вы сейчас у меня. Не правда ли?

Глава 2 ШЕРЛОК ХОЛМС В ТУПИКЕ

Я медленно шла по улице, изредка останавливаясь перед витринами.

Впереди маячил сосредоточенный Андрей.

Мой клиент двигался по довольно сложной траектории. Я считаю, что данный способ выявить слежку является наиболее результативным. Меня он, во всяком случае, еще ни разу не подводил.

Метод заключался в следующем. Предполагаемый объект слежки двигается, как слон в шахматах — буквой Г. То есть чередуя повороты направо и налево. Дойдя до перекрестка, он переходит улицу и, свернув направо, проходит квартал по перпендикуляру к предыдущему отрезку пути. На следующем перекрестке он сворачивает налево. Потом снова направо. И так далее.

Вопрос в том, сколько времени он будет двигаться и куда упрется в конце пути.

Смысл всей этой фигуры движения заключается в том, что нормальные люди так не ходят. И если кто-то идет за вами следом, то рано или поздно вы его увидите.

Этот способ, помимо всего прочего, является, так сказать, светским, примитивным отражением одной сакральной траектории, но сейчас не время и не место вдаваться в подробности.

Тем более что уже на третьем перекрестке я вычислила «хвост».

Белецкий двигался равномерно и неуклонно, нигде не останавливаясь, не замедляя и не ускоряя шаг. А я в это время просеивала взглядом уличную толпу.

И, как выяснилось, не напрасно.

Приземистый человек лет пятидесяти в поношенном пиджаке явно следил за Андреем.

Он изо всех сил старался не упустить Андрея из виду. Семеня ногами, он изредка останавливался, дабы перевести дух, и хватался за сердце, глотая воздух, как рыба, бьющаяся на песке. Подождав немного, он собирался с силами и снова пускался в погоню.

«Н-да, забавные у меня конкуренты, — думала я, следя за поношенным серым пиджачком через зеркальную витрину магазина детских игрушек. — Судя по всему — дилетант. Интересно, есть ли у него лицензия? Или это просто наемная лошадка? Тогда любопытно выяснить, кто нанял этого несчастного».

А это наверняка были люди весьма опасные.

То, что рассказал мне Андрей, давало значительный повод для беспокойства.

Как и следовало ожидать, мемуары оказались потоком самого грязного компромата на весьма и весьма высокие фигуры в Кремле и около него.

Правда, насколько из слов Ларионовой смог заключить Андрей, данный опус не предполагался для печати. Скорее всего Магда собиралась использовать эти материалы для вульгарного шантажа, с тем чтобы поправить в деловых кругах свое пошатнувшееся реноме.

Впрочем, открытым оставался весьма существенный вопрос: откуда злонамеренным лицам стало известно, что эти пленки находятся у Андрея?

По словам моего клиента, никто посторонний не присутствовал во время их с Магдой уединенной прогулки по безлюдному Лосиноостровскому парку. А информировать кого бы то ни было об их сделке было явно не в интересах госпожи Ларионовой.

Подслушивающая аппаратура? Маловероятно.

Тем более по словам Ларионовой выходило, что о местонахождении этих пленок никому не известно. И вручила она их ему лично, вместе с деньгами.

Кассеты лежали в фирменной коробке из-под блока «Золотой коллекции» Аллы Пугачевой.

Так или иначе, любой человек, прикоснувшийся к этим злосчастным пленкам, имел шансы остаться в живых не больше, чем сидящий в ароматной ванночке годовалый младенец, который решил сунуть парочку длинных гвоздиков в розетку.

Ах, Андрей, Андрей! И черт тебя дернул принять это предложение!

Твоя молодая жизнь стоит гораздо больше, чем пять тысяч баксов.

И теперь мне предстояло доказать эту неоспоримую истину своему клиенту.

Андрей между тем медленно, но верно удалялся из центра города и двигался в сторону новостроек.

Да-да-да! Именно сюда-то нам и надо.

Как раз позавчера я беседовала со здешним прорабом, который вышел на меня через свою сестру, чья кузина прислала ко мне тетку своего шурина, озабоченную пропажей инкрустированного портсигара, принадлежащего деду жены дяди его матери. Эта семейная реликвия, к вящей радости всех многочисленных заинтересованных лиц, обнаружилась очень быстро.

Самое предварительное расследование показало, что малолетний племянник деверя третьей жены второго мужа этой самой кузины променял блестящий портсигар соседскому мальчику на не менее блестящую инерционную китайскую машинку.

В качестве гонорара мне был предложен унитаз цвета морской волны, который и доставил со стройки обрадованный прораб.

Выбирая сантехнику, я машинально окинула взором стройплощадку и отметила про себя, что лучшую площадку для съемок боевика трудно придумать.

Особенно мне понравилась двухэтажная будка наподобие сторожевой башни — недостроенное «архитектурное излишество», призванное украшать ворота перед фасадом здания. В ней как раз складировали сантехнику, и я имела возможность оценить стратегические преимущества этого объекта.

Именно к этой во всех отношениях замечательной постройке и устремился Андрей.

Мы высчитали вместе с ним этот маршрут по подробной карте города. И именно эта будка должна была служить местом нашей встречи.

Мгновение поколебавшись, я оставила «хвост» на произвол судьбы, рассчитывая, что он не бросит Андрея, и быстрым шагом устремилась в обход.

Завидев спину Андрея, исчезающую в дверях постройки, я резво впрыгнула за ним и, приложив палец к губам, увлекла его к окну.

Только бы лестница была на месте!

Ура! Фортуна ко мне сегодня явно благоволила.

Я быстро выскочила в окно вслед за Андреем, спустилась по лестнице и отшвырнула ее прочь.

Затем обежала будку кругом и закрыла вход на засов.

Все. Филер замурован заживо.

— Значит, так, Андрей, — отдала я распоряжение. — Сейчас вы возвращаетесь к себе и ждете моего звонка. Как только я разберусь с этой ситуацией, то дам вам знать. Постарайтесь не волноваться. Думаю, что второго «хвоста» за вами не будет. Но на всякий случай попробуйте незаметно бросить взгляд на то, что творится у вас за спиной, когда будете поворачивать за угол.

Это старый проверенный способ обнаружения слежки.

Белецкий сосредоточенно кивнул и, взглянув на будку, покачал головой.

— И охота же людям… — начал он, но в сердцах махнул рукой и отправился восвояси.

Не забывая оглядываться на поворотах, Теперь остается ждать, пока плод созреет и сам упадет в мои руки.

Что ж, можно и отдохнуть. Я достала из кармана пиджака пачку «Кэмел» и зажигалку.

Пока я разминала сигарету, мой неудачливый конкурент успел оценить ситуацию.

Из блока раздались глухие удары. Сначала неуверенные, потом все более настойчивые.

— Эй, что это за шутки! — закричал поношенный пиджак, пытаясь освободиться из заключения.

— Какие уж тут шутки! Серьезней некуда, — саркастически усмехнулась я, усаживаясь на приступочку и закуривая сигарету.

— Немедленно выпустите меня отсюда! Немедленно! — бушевал мой затворник.

Я спокойно курила, греясь в последних лучах осеннего солнышка.

Скоро снова снега, снова стужа. Придется носить шубу, а у меня начинают болеть плечи и шейные позвонки. Остеохондроз? Вот не было печали. А тут еще этот в пиджаке никак не уймется…

— Это преступление против личности! Вы за это ответите! — продолжал он сыпать риторическими угрозами.

Я поднялась и отряхнула юбку:

— Знаете что, мне пора. Вы тут посидите немного, подумайте. О себе, о мире… Иногда несколько дней уединения — это очень полезно. Сразу все начинаешь понимать… — Несколько дней! — раздался яростный крик. — Да как вы смеете! Я вас за решетку упрячу!

— Пока что я вас упрятала. В надежде, что хоть это сможет вас остановить.

— Что вы имеете в виду? Объясните-ка, — настороженно спросил мой узник.

— Вы следили за моим знакомым. А ему это не понравилось. Вот, собственно, и все.

— Но частный сыск не запрещен законом! — взвыл поношенный пиджак.

— Совершенно верно, — подтвердила я. — Но это не значит, что граждане обязаны лояльно относиться к назойливым посягательствам на собственную частную жизнь.

Из будки раздалось громкое сопение. Очевидно, мой узник старался обмозговать этот парадокс. Мне даже показалось, что я слышу, как у него скрипят мозги.

— Тем паче если это вторжение в частную жизнь граждан исполнено на таком низком профессиональном уровне, — добавила я.

И прислушалась.

Из будки доносились всхлипывания и шмыганье носом. Узник явно был расстроен:

— Я так старался… Вроде все шло хорошо… И теперь… И теперь…

— Чуть погромче, пожалуйста, — попросила я.

— Вы еще здесь? — грустно удивился мужчина.

— Здесь, здесь. Как вас, кстати, зовут?

— Эрлих. Семен Эрлих. Вообще-то по профессии я экономист. Но у нас в институте уже третий год не платят зарплату. Жена пилит. Вот я и решил немного подработать.

— И что, вы сразу ринулись в частный сыск? — ужаснулась я.

— Нет, что вы, — смущенно ответил мой узник. — Сначала я решил податься на эстраду. Но там уже все давным-давно схвачено. Не взяли.

— Вы что, поете? — недоуменно спросила я.

— Да, — гордо ответил Эрлих. — Хотите, я исполню песнь варяжского гостя?

— Нет, — честно ответила я.

— Понятно, — сокрушенно отозвался Семен. — Вот и в Театре эстрады мне так же сказали.

— Сигарету хотите? — сжалилась я.

— Хочу, — грустно отозвался узник. — Вообще-то я бросаю курить. Из экономии. Но пока как-то не выходит.

— Ничего, — подбодрила я его, — рано или поздно обязательно бросите.

Из дверной щели рванулась серая струйка дыма.

— Ну что ж, — раздавила я каблуком свой окурок, — мне пора. До понедельника вас никто не побеспокоит. Честно говоря, я вам даже слегка завидую. Целый день в одиночестве. Каким роскошным медитациям вы сможете предаваться…

Мой узник даже закашлялся.

— Постойте! Куда же вы! — раздался его взволнованный голос. — Давайте попробуем договориться!

— Ну давайте, — нехотя согласилась я и снова присела, опираясь затылком о кирпичную кладку. Разговор, судя по всему, обещал быть долгим.

— Для начала — вы меня выпускаете. Хорошо? — Молчание.

— Со своей стороны я обещаю больше никогда не надоедать вашему знакомому, — уже не столь уверенно продолжал торговаться Семен Эрлих.

— А вы и так не сможете ему надоедать по крайней мере полтора дня, — резонно заметила я.

Эрлих яростно курил, с шумом выпуская из легких клубы дыма.

Со стороны можно было подумать, что персонажи сказки поменялись местами и в будке заперт некий огнедышащий дракон, которого сторожит принцесса.

— Что вы хотите от меня? — наконец задал первый разумный вопрос Шерлок Холмс-неудачник.

— Я хочу знать, на кого вы работаете. — Пауза и пыхтение.

— Дайте мне еще одну сигаретку.

Я проинспектировала пачку «Кэмел». В ней сиротливо болталась одна-единственная сигарета. Как раз мне на обратную дорогу.

— Не дам, — ответила я. — Тем более что вам предоставляется прекрасная возможность осуществить свою мечту — бросить курить.

— Но дело в том, что я не знаю, на кого я работаю! — раздался пронзительный голос.

Я встала и для пущей солидности топнула ногой:

— С вами только время терять. У вас его — вагон, а у меня — с полмизинчика. Прощайте.

— Я общался с клиентом только по почте! Я даже не знаю его имени! — кричал Эрлих.

— А деньги? Вы что, работали из любви к искусству?

— Деньги были перечислены мне на счет, честное слово! Почему вы не верите?! — Похоже, что Эрлих не врал.

— Вы давно работаете в сыске?

— Месяц! Ровно месяц назад я дал объявление в газету! И клиент, который поручил мне слежку за вашим знакомым, был первым!

Н-да! Вот что бывает, когда дилетанты решают заняться выгодным, с их точки зрения, бизнесом.

Нечто подобное имело место в эпоху перестройки. Тогда сельские девочки, насмотревшись телепередач и начитавшись газет, решили, что им на роду написано быть валютными проститутками. Толпами они выходили по вечерам к «Метрополю», внося сумятицу и переполох в четко организованный бизнес.

— Значит, так, — подытожила я, — вы мне сейчас все быстренько выкладываете, и я вас отпускаю. Более того, я помогу вам выкарабкаться из запутанной и рискованной ситуации, в которой вы оказались, взвалив на себя явно не свойственные вам функции. Идет?

— Идет, — сокрушенно согласился Эрлих.

Он был полным лохом. Без малейшего понятия о сложностях и тонкостях нашей работы. Не говоря уже об интуиции, чье наличие, на мой взгляд, для сыщика обязательно.

Частный детектив, лишенный неких сверхъестественных способностей, — это все равно что охотничья собака без нюха. И вдобавок еще слепая.

Мне удалось выяснить, что три дня назад Эрлих получил по почте предварительно оплаченный заказ.

Новоиспеченному Шерлоку Холмсу поручалось следить за гражданином по имени Андрей Белецкий. Была приложена фотография и сообщен его адрес. Эрлих был обязан еженедельно представлять отчет о проделанной работе. Вот, собственно, и все.

— А вы не поинтересовались в бухгалтерии банка, от кого поступили деньги?

— У меня нет личного счета, — смущенно признался Эрлих. — Деньги были высланы почтовым переводом, а в графе «отправитель» стоял неопределенный росчерк.

— Так-так. И что же вы выяснили за эти три дня слежки?

— Да ничего особенного. Ходит человек на службу, потом идет на работу к своей девушке. Потом они вместе идут домой. Единственный, выходящий за будничные рамки визит он нанес, как я понимаю, вам…

— А как вы намеревались отчитываться перед своим заказчиком?

— Он обещал позвонить мне через неделю.

— Черт возьми! — начала я терять терпение. — Каким же образом вы узнаете, что звонит именно тот человек?

— Пароль, — отозвался Эрлих, — в письме мне был сообщен пароль, который должен будет назвать мой первый клиент. «Черный агат».

Глава 3 СМЕРТЬ ГДЕ-ТО РЯДОМ

Эрлих понуро брел рядом со мной по улице. Я оставила ему бычок сигареты, и он слегка повеселел.

— Не расстраивайтесь, Семен, — тихо говорила я, глядя себе под ноги. — Лучше сразу понять, что сыск — это не для вас. Что ни говори, а для этой работы требуются особые данные. И с чего вы взяли, что сможете успешно работать в этой области?

— Я читал… Много читал… Стаута, Чандлера… — грустно ответил Эрлих.

— Чандлера, — передразнила я его. — Да Чандлеру и не снилось работать в таких условиях, как здесь.

Я обвела рукой привокзальную площадь, к которой мы приближались:

— Представьте себе на минуту, господин Эрлих, что вы превратились в чандлеровского героя. Но с одной маленькой поправкой на местный колорит.

Скажем, вам приходится то и дело колесить по области. Помните, Лу Арчер постоянно мечется между, скажем, Пасаденой и Санта-Барбарой. Нанося судьбоносные визиты магнатам на покое и кинозвездам. Что вам светит в этом случае? Беседа с председателем совхоза или смертельная схватка с дояркой.

Увлекательно, не правда ли? Особенно последнее… Нет уж, мистер Шерлок Холмс, вам лучше заняться чем-нибудь более изящным и безопасным. Например, писать в газеты. Или поиграть. На бирже. Знаете, где у нас биржа? — Эрлих отрицательно помотал головой.

— Не печальтесь, коллега. Вернетесь домой — почитайте Карнеги и что-нибудь душеспасительное. А я обещаю вам некую материальную и духовную поддержку на первых порах. Кстати, вот вам мой телефон. Я жду вас у себя завтра утром. Захватите с собой письмо клиентов и корешок почтового перевода.

Договорились?

— Договорились, — печально пробормотал Эрлих. — А насчет репортерства — это хорошая мысль. Я как раз собирался…

— Вы как раз собирались на эту электричку, — кивнула я головой в сторону раздавшегося гудка. — Итак, расстаемся друзьями. До завтра?

— До завтра, — облегченно вздохнул Эрлих. — И… спасибо вам…

Ссутулившись, он поспешил на перрон.

И тут случилось, то, чего я никак не могла предусмотреть. Произошло самое страшное.

Бегущий к голове тормозящего поезда Семен Эрлих на мгновение оказался скрыт от меня спинами суетящихся пассажиров.

Жуткий скрип колес, раздавшийся в ту же секунду, и женский визг:

«Убили! Средь бела дня!» — заставили меня со всех ног броситься на перрон первого пути.

Выскочивший из кабины локомотива бледный как полотно машинист, в ужасе глядевший под колеса сразу ставшего зловещим состава, мельтешение милицейских мундиров и оцепеневшие пассажиры — такая картина предстала моим глазам.

— Парень! В кепке! — надрывалась толстая женщина, прижимая к груди гроздь перезревших бананов. — Чуть плечиком повел, и дядечку как волной под колеса смело! А сам — давай деру, прям под носом у тепловоза прошмыгнул. Ищи теперь свищи! Вот оно ка-ак! При Сталине-то такого небось не было!

Далее тетка стала развивать свои взгляды на внешнюю политику России и резко высказываться против расширения НАТО на Восток.

…В мрачном настроении я возвращалась домой.

Как пить дать, спишут на несчастный случай. У нашей обожаемой милиции и так выше крыши нераскрытых дел. Добавлять к ним еще одно — слишком большая роскошь.

Так и оказалось.

В утренних газетах, в сводке происшествий за день, в двух строках было упомянуто о трагедии на перроне пригородных поездов. Оступившись, гражданин Э. свалился под колеса поезда. Заботливые журналисты еще раз предупреждали читателей о том, что, выиграв секунду, можно потерять жизнь. И напоминали, что не следует заходить за белую ограничительную черту.

А Семен Эрлих зашел. И этой чертой для него оказалась слежка за моим клиентом.

Если, конечно, он не лгал мне насчет того, что заказ, поступивший к самоуверенному частному детективу в письменном виде, был в его практике единственным.

— Можете спать спокойно, Андрей, — грустно поведала я Белецкому, когда он позвонил мне около десяти вечера. — Этот человек больше никогда не будет ходить за вами по пятам.

— Правда? — обрадованно переспросил Андрей. — Здорово! Вот это класс. Я ваш должник.

— Разумеется, — подтвердила я, не разделяя восторгов своего клиента. — Но у меня есть веские основания считать, что ваше дело только начинается…

Уж не знаю, спал ли спокойно в эту ночь Андрей Белецкий, но я раз десять просыпалась от визга тормозов и скрежета железа.

У меня был всего один шанс хоть как-то приоткрыть завесу тайны над этой историей. И я не преминула им воспользоваться.

Похороны моего бывшего коллеги и неудачливого конкурента были назначены на третий день после трагического происшествия.

Информацию об этом мне удалось получить от моих знакомых, работавших в похоронном бюро.

К двум часам дня я уже была возле дома покойного. Оказалось, что мы с Эрлихом жили в одном районе. Его дом был всего в десяти минутах ходьбы.

Я успела как раз к выносу тела.

За гробом шло от силы человек десять, большей частью соседи. В маленьком автобусе, кроме меня, было всего четверо: пожилая женщина с тихой любопытной девочкой — как впоследствии выяснилось, дальняя родственница покойного, говорливый старичок — сосед Эрлиха по лестничной клетке, и та дама, которая интересовала меня больше всего.

Вдова Семена Эрлиха.

Пышущая здоровьем женщина лет шестидесяти по имени Вера, полная и розовощекая, она гораздо больше внимания уделяла разнообразным хлопотам во время похорон, нежели столь естественной, казалось бы, для нее скорби по погибшему мужу.

Выразив Вере свои соболезнования, я представилась работницей Театра эстрады, памятуя о неудачной попытке покойного стать рок-звездой, и предложила свою помощь, которая была с благодарностью принята.

И началась беготня.

Я названивала в похоронное бюро, узнавая, не задержится ли катафалк.

На кладбище мне было также поручено оделить скромным подаянием нищенку, сидевшую при входе.

Я опустила в ее ладонь тысячную бумажку, и худенькая старушка, закутанная по уши в черный платок, отстранение кивнула мне головой. Я с удивлением заметила на ее указательном пальце с ногтем лопатообразной формы тонюсенькую красную полосочку — след от лака для ногтей, снятого заблаговременно, но мне уже было не до размышлений.

Я взяла на себя руководство могильщиками и даже сбегала куда-то за лопатами.

Мне также было поручено расплачиваться водочкой с работягами, что я и проделала, проникнувшись всей серьезностью возложенной на меня миссии.

И на поминках, которые были устроены в квартире Эрлихов, я, само собой, оказалась рядом с вдовой.

После нескольких скорбных минут обстановка разрядилась. Уже подвыпившие соседи пытались вразнобой петь про то, как по танку вдарила болванка, и про златые горы. Впрочем, реки, полные вина, наверняка затрагивали их куда больше.

— Ах, Танечка, — склонилась ко мне Вера Эрлих, — Сема был такой…

Такой неприспособленный…

— Мужчины вообще хрупкий народец, — поддакнула я, подозрительно принюхиваясь к рюмке с водкой.

Мои чуткие ноздри мгновенно произвели анализ содержимого и сигнализировали, что напиток разбавлен, но для жизни опасности не представляет.

— Он и на работе всегда был на вторых ролях, и эти его бредовые идеи насчет сцены. А уж его последнее увлечение — это совсем из ряда вон.

— Да? Какое увлечение? Неужели у него появилась любовница?

Вера расхохоталась, едва не расплескав водку:

— Ох, рассмешили! У Семы, — и любовница! Да я бы его сама… Вот этими руками!

И Вера продемонстрировала мне пухлые розовые ладошки, которыми она намеревалась расправиться со своим покойным мужем в том случае, если бы он решился на супружескую измену. И был бы при этом жив, разумеется.

— Нет, речь о другом. Он решил заработать на чужих проблемах. Стать чем-то вроде сыщика. Начитался, понимаете ли, всякой белиберды…

Вера ткнула пальцем в сторону книжных полок, ломившихся от томиков в ярких глянцевых обложках. Присмотревшись, я разглядела изрядно потрепанные собрания сочинений Чейза, Стаута, Чандлера и тетушки Агаты.

— Дал в газету объявление. И что же вы думаете? Буквально на другой день пришло письмо и почтовый перевод. Я как раз на эти деньги справила себе блузочку.

— А можно взглянуть? — попросила я.

— Да она ж на мне, — погладила себя по груди Вера Эрлих. — Очень миленькая, правда?

— У вас замечательный вкус, — похвалила; я блузку. — Но я о письме…

— Ах, это! — отозвалась Вера. — А зачем вам?

— Мне очень любопытно, о чем сейчас могут просить частного детектива. Я, знаете ли, обладаю экстрасенсорными способностями и, честно говоря, зарабатываю этим себе на жизнь. И хочу попробовать, смогу ли я узнать что-нибудь об авторе этого письма.

Кажется, мое объяснение удовлетворило Веру Эрлих.

Она проследовала к комоду и вытащила оттуда смятый лист бумаги.

— Так вы экстрасенс, милочка? — заинтересованно переспросила она. — Скажите, пожалуйста… Впрочем, я сразу догадалась. У вас в глазах что-то такое…

— У вас тоже, — ответила я, не отрываясь от изучения письма.

— Вы полагаете? — снова удивилась мадам Эрлих. — Да-да-да, я иногда замечаю за собой нечто эдакое. И гадать по картам умею.

— Так это же отличный заработок, — ободрила я собеседницу, возвращая ей письмо. — Возьмите лицензию — и вперед! Ведь самое главное для этой профессии у вас имеется.

— А что же это, дорогуша? — спросила заинтригованная Вера Эрлих.

— Внешние данные, — не моргнув глазом ответила я. — Плюс некий шарм. Ведь гадалка — это еще и выражение глаз, одежда, речь. Желательно также цыганское происхождение. У вас не было родственников среди цыган?

— Постойте, постойте, — наморщила лоб Вера. — Кажется, моя бабушка что-то такое мне рассказывала про свою двоюродную тетку…

— Вот и славно. А самое главное — чтобы клиент чувствовал к вам расположение.

— Вы правы, — тронула меня за плечо Вера. — Я завтра же пойду в администрацию.

— Постарайтесь, чтобы вам выделили офис в какой-нибудь поликлинике или консультационном центре. Со временем освоите и диагностику, — ободрила я собеседницу. — А сейчас, извините, мне пора.

Прощаясь, я словно невзначай попросила Веру:

— Знаете что, если человек, приславший письмо вдруг позвонит, сообщите мне. По-моему, у него намечается скрытый остеохондроз. Я бы могла заняться с ним бесконтактным массажем. Даже на расстоянии. Вот мой телефон.

И я нацарапала на клочке бумаги шесть цифр.

— И сами обязательно звоните. Я научу вас гадать на картах Таро. В нашем городе это пока еще редкость.

Вдохновленная открывающимися перед ней перспективами, Вера Эрлих была просто счастлива и излучала благодарность. Мы расстались друзьями.

Возвращаясь к себе, я обдумывала информацию, полученную мной из письма. Впрочем, она была близка к нулю.

Очень толковое письмо. Абсолютно ничего лишнего. Никакой зацепки.

"Для вас есть работа. Объект — Андрей Белецкий, проживающий по такому-то адресу. Требуется установить его ежедневное местопребывание с 9.00 до 21.00. Данные ваших наблюдений будете сообщать мне еженедельно по телефону.

Пароль — «Черный агат». Фото объекта прилагается. Деньги по указанным вами расценкам отправлены".

Все.

Впрочем, кое-что в письме клиента давало некую информацию для размышлений.

К сожалению, квитанцию почтового перевода Вера Эрлих куда-то задевала. Но названная ею сумма равнялась ста долларам.

По ее словам, Семен считал, что деньги следует брать еженедельно и именно в таком размере. О чем и указал в газетном объявлении: «Частный детектив. Оплата 100 $ в неделю. Телефон…»

…Уже на лестнице я почувствовала что-то неладное. Словно какой-то холодок скользнул у меня в груди.

Обычно люди не прислушиваются к своим ощущениям или делают это время от времени. А если тщательно изучить язык своего тела, буквально ежесекундно сигнализирующего тебе о том или ином эмоциональном раздражителе, то жизнь упрощается во много раз.

Но для этого надо его выучить! То есть тратить время, вести наблюдения… Я это время в свое время нашла. И теперь знаю о себе и о мире чуть-чуть больше, чем все остальные.

Что подчас не мешает некоторым из этих остальных навещать мою квартиру в отсутствие хозяйки…

Ну не было этой щербинки справа от замочной скважины. Не было, и все тут! Ее свежий блеск ударил мне точно в уголок левого глаза. Уж такое бы я запомнила.

Так что, господа хорошие, что-что, а следы на месте преступления человек оставляет всегда. И понятие «улика» для меня опять же чуть-чуть более широкое, чем для рядового следователя.

Хорошо хоть сами смотались, не дождавшись хозяйки. Я не сомневалась, что в моей квартире никого уже не было. Ее энергетическое поле было знакомо мне приблизительно так же, как пейзаж за окнами, и любые перемены в нем я улавливала мгновенно.

Итак, войдем.

Однако…

Если бы в нашем доме побывал африканский бешеный слон, каким-то чудом открывший дверь моей квартирки, то и это громоздкое создание не смогло бы учинить столь варварского разгрома.

Японское дерево, оно же обезьянье, было вырвано с корнем, а земля из горшка тщательнейшим образом просеяна. Причем злоумышленники разбивали даже комки.

Книги — все до одной — были сброшены на пол, а те из них, которые могли пощеголять толстыми переплетами, оказались заподозрены в том, что картонные обложки что-то скрывают в своих недрах. Все они были надрезаны бритвой.

Шкафы и тумбочки извергли из себя содержимое, словно в порыве неукротимой рвоты. Блузки, юбочки, колготки, бюстгальтеры, н-да, даже трусики — лежали на полу сиротливой грудой.

Розетки также лишились своего пристойного места в стене и теперь свисали наружу, слегка покачиваясь на проводах, словно механические цветы из какого-нибудь очень плохого фантастического фильма.

Плинтусы — все до одного — были отодраны и свалены в общей куче.

Заглядывали гости и под линолеум, безжалостно отдирая его от дощатого пола.

Ну и правильно, я давно собиралась завести ковровые покрытия.

Но самое печальное состояло в том, что эти негодяи изорвали мои карты Таро, дотрагивались до моих рун и прошлись по моей фонотеке.

Пленки с записью священных гимнов Азии, напетых Гурджиевым и обработанных де Хартманом, были вырваны из кассет и теперь валялись посреди комнаты, словно клубок змей или инфернальное конфетти.

Что искали непрошеные гости в моем доме — было ясно как день.

Кассеты госпожи Ларионовой. А это значит, что…

Я быстро подскочила к телефону и набрала номер Белецкого.

Первый длинный гудок, второй, третий… Мне ответил женский голос:

— Да.

— Это Татьяна Иванова, — представилась я во избежание недоразумений. — Дома ли Андрей?

— Сейчас, — тяжело вздохнула девушка на том конце провода.

Через минуту подошел Андрей.

Его голос был одновременно агрессивным и обиженным. Обида проистекала из того, что объект, на который была направлена агрессия, отсутствовал.

— Вы даже не представляете, что происходит?

— Очень даже представляю, — отозвалась я. — Наверняка у вас был обыск.

— А откуда вы знаете? — удивился ошеломленный Андрей Белецкий.

— Догадалась. Ну и что там у вас?

— Кто-то проник в мою квартиру и перевернул все вверх дном. Все!

Даже мои…

— Понятно, — прервала я его возмущенные жалобы. — В милицию уже заявили?

— Нет еще… Я собирался… Но решил сначала посоветоваться с вами, — Правильно сделали, — похвалила я Белецкого. — Давайте пока не впутывать сюда господ в мундирах. Они и так рано или поздно появятся. И чем позже, тем лучше. А как насчет…

— Нет-нет, все в порядке, — успокоил меня Андрей. — Я храню это на…

— Молчите, — снова оборвала я его. — Уж и не знаю, похвалить ли вас или выругать. Знаете что, наводите пока порядок. А вечером позвоните мне. Если меня не будет, тогда перезвоните, пожалуйста, утром. У меня есть план действий…

Глава 4 ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ОБЪЕКТА

Андрей позвонил рано утром:

— Госпожа Иванова?

— Зовите меня просто Таня, — устало ответила я, протирая глаза.

В эту ночь мои традиционные ежевечерние эксперименты с внушенными перед засыпанием сновидениями оказались весьма неудачными.

Вместо сумасшедших и детей, появление которых в сновидениях является древним хорошим знаком, мне всю ночь напролет мерещились колоссальные зебры с восемью ногами и рогатые зяблики.

Следовало бы попристальней обдумать эти сновидения, обратиться к нормативной документации и справочной литературе — сонники всех времен и народов стояли у меня на полочке на почетном месте.

Но звонок Белецкого заставил меня тотчас забыть о своих видениях.

— Что случилось? Я названивал вам весь вечер, но ваш телефон молчал.

— А я гуляла, — ответила я, массируя виски. — Ходила к знакомому в местной обсерватории. У него, знаете, такой большой телескоп, а меня страсть как волнует Марс. Этой осенью он ведет себя как-то странно.

Белецкий хмыкнул.

— У меня есть для вас новости, — уныло проговорил он. — Вчера со мной по телефону связалась Магда Ларионова. Она просила меня немедленно прервать работу и вернуть ей кассеты.

— То есть?

— Я так понял, что она больше не нуждается в моих услугах.

— Выходит, плакали ваши пять тысяч долларов. А аванс придется возвращать?

— Нет-нет, я понял, что она просто закрывает этот проект. Судя по ее жизнерадостному голосу, ее дела пошли на поправку. Она поблагодарила меня за помощь и особо добавила, что аванс остается у меня.

Я тяжело вздохнула. Именно этот пункт казался мне наиболее зловещим.

— Вы рассказали своей заказчице о том, что с вами творится?

— Нет. Я хотел, но…

— Что же вам помешало?

— Я просто не успел. Магда говорила очень быстро. Она не давала мне вставить ни слова. Главное, что она хотела сказать — это чтобы я немедленно прекратил работу.

— По-моему, нам пора встретиться, Андрей, — выдохнула я в трубку. — Приезжайте ко мне, да побыстрее. И захватите, пожалуйста, с собой… то, что вы благоразумно не держите дома…

В ожидании визита я привела квартиру в порядок.

Окурила комнату ароматическим маслом с добавлением бергамота. Не путать с грушей, это прежде всего трава семейства рутовых.

Высыпала спитой чай в горшочки с обезьяньим деревом — я использую это растение для медитации во время чайной церемонии и оно с радостью поглощает чаинки, оставшиеся в заварочном чайнике после этого действа. Получается своеобразный круговорот веществ.

Вымыла полы. Это немудреное занятие особо способствует концентрации мыслительной энергии. Если, конечно, правильно себя при этом вести.

Быстро раскинула Таро, поругав себя за то, что до сих пор не обзавелась новой колодой. Но что делать! Я привыкла к классическим рисункам Освальда Вирта, а в нашем городе в продаже была такая попса, что просто жуть берет. Четвертая карта, например, «Царь», настолько напоминала здешнего губернатора, что гадать по такой колоде было бы пустой тратой времени.

Вот, кстати, и дополнительный повод для поездки в стольный град.

Самый лучший выбор колод Таро, как ни странно, был в магазине «Академкнига», что на Тверской. Там же желающие могли приобрести ароматические палочки и мандалы. Равно как и сопутствующую литературу.

Н-да, колода явно отказывалась нормально работать.

Треугольник в квадрате выдавал довольно противоречивую информацию.

В двух словах, не вдаваясь в подробности — ведь для детального анализа расклада по-хорошему требовался целый день, — я смогла узнать следующее: «Сущее и перестающее быть — присутствует».

Толковать эту информацию можно было как угодно. А мне хотелось чего-то более конкретного.

Тогда я взялась за И-Цзин.

С тысячелистником, который я обычно использовала для гадания, сегодня был напряг, так что я решила ограничиться тремя монетками. Конечно, я понимаю, что следовало бы пользоваться не тремя, а восемнадцатью, чтобы каждая из шести черт получалась путем выбрасывания трех разных монет. Но, как говорится, голь на выдумки хитра.

Пообещав себе при первом же удобном случае купить охапку тысячелистника, я шесть раз подкинула свои монетки, трактуя большинство выпавших орлов как янь — длинную черту, а решки как инь — две короткие черты.

Выстроив чертеж, как положено, снизу вверх, я получила в итоге гексаграмму Ли, сиречь Наступление. Которая трактовалась следующим образом:

«Наступи на хвост тигра; если не укусит тебя — свершение».

Задумчиво закурив и устроившись на подоконнике, я пыталась сопоставить данные расклада Таро и И-Цзин. И ничего-то у меня не выходило.

И когда в самой глубине моего дремлющего сознания смутно забрезжила догадка, в дверь позвонили.

На этот раз к нерешительности Андрея добавилась еще и печаль.

Очевидно, от упущенных им пяти тысяч долларов «под расчет».

«А мой клиент, оказывается, любит денежки, — мелькнула у меня мысль. — Встает вопрос: он любит их вообще или любит их тратить? В первом случае — это опасный для общества человек. Во втором — человек, представляющий опасность для семьи».

— Вы женаты? — спросила я его, закрывая дверь.

— Да, а что? — удивился Белецкий, подозрительно взглянув на меня.

— Как зовут вашу жену?

— Нина, — растерянно ответил Белецкий.

— Это она вчера подходила к телефону?

— Ну да…

— Вы ей рассказывали про меня?

— Нет еще.

— И не рассказывайте. Пока, во всяком случае.

— А про Ларионову?

— Нет, конечно. Я же обещал Магде…

В случае со мной, однако, это обещание он рушил. Ну, да ладно, не будем ловить на слове.

— А за что вы хотели меня поругать? — поинтересовался Андрей.

— За то, что вы хранили кассеты, полученные от Ларионовой, на работе, — ответила я.

— Откуда вы знаете? — удивился Андрей.

— Элементарно, — усмехнулась я. — Вы же должны были обрабатывать текст. Любой нормальный человек использовал бы для этого компьютер. У вас его нет. Следовательно, вы будете использовать чужую технику. Вряд ли бы вы решили заниматься такой работой у кого-нибудь из друзей. Слишком большой риск.

Следовательно, вы тратите на это рабочее время. Сидите в наушниках и потихоньку тюкаете набор в свой файл. Так?

— Не совсем… Я иногда остаюсь после работы… — смущенно ответил Белецкий.

— Н-да… Не хотелось бы вас пугать, но…

— Но придется?

— В общем, да. Вашей жизни угрожает опасность. И она будет угрожать вам до тех пор, пока вы будете иметь эти кассеты при себе. — И я рассказала ему о гибели Эрлиха.

Андрей был потрясен:

— Но ведь никто ничего не знал! Никто, понимаете? Полная тайна.

Бедный юноша. Что ж, придется объяснять ему элементарные вещи:

— Видите ли, Андрей, тайна — это действительно когда никто ничего не знает. Именно никто. Когда знает один человек — это секрет. Когда знают двое — это уже информация. — Белецкий помрачнел:

— И что же теперь будет?

— Будем разбираться. У вас есть место, где бы вы могли пересидеть дней пять-шесть?

— Наверное, да, — осторожно ответил Андрей.

— Какая-нибудь дача с печкой? Еще вроде тепло…

— Нет, это квартира моего коллеги. Того самого, Олега Максакова. У него четыре комнаты. А его супруга редко бывает дома.

— Помилуйте, но ведь…

— Нет-нет, здесь никакой опасности, — заверил меня Андрей. — Олег практически не общается со своей сестрой. Во всяком случае, с тех пор, как ее дела стали портиться… А на работе я бы взял отгулы.

— А как же ваша супруга? У нее не будет неприятностей на работе?

— Она уже не работает. Мы ждем в этом месяце ребенка, — смущенно признался Андрей.

— О-о, это замечательно. Одними Весами станет больше.

— Что?

— Ну, Весы… Знак зодиака, — объяснила я, вынимая из кармана монетки. — А сейчас мы проверим, стоит ли вам идти к Максаковым.

Монетки я всегда ношу с собой. Это единственный предмет, оставшийся в моей квартире неоскверненным после того, как в ней побывали неизвестные злоумышленники.

— Что это вы делаете? — недоуменно спросил Андрей, наблюдая за моими манипуляциями.

— Гексаграмму составляю, разве вы не видите? Ага, все вроде бы нормально. Эта схема называется Ли. Иначе — Убранство. Трактуется она следующим образом: «Малому благоприятно иметь, куда выступить». Так что у меня нет возражений против вашего предложения.

— И вы что, каждый раз вот так?.. — недоверчиво спросил Андрей, глядя на гексаграмму.

— Я просто проверяю свои ощущения. Очень помогает в оперативной работе.

Белецкий испытующе посмотрел на меня.

— Вы думаете, что связались с легкомысленным человеком? А как насчет выявления «хвоста», который бродил за вами несколько дней? Разве я дала вам повод сомневаться в моем профессионализме? И потом, ведь вас, по идее, должен интересовать конечный результат, а не средства, которые я применяю для его достижения.

— Да, разумеется, но все эти экстрасенсы, инопланетяне и прочее…

— Э, нет, — помахала я пальцем у него перед носом. — Я работаю только со своими эмоциональными центрами. Что касается тех форм, которые выплескиваются вовне, тут действительно можно с успехом половить рыбку в мутной водичке. Допустим, сначала человек встречается с инопланетянами, потом вокруг него образуется кружок единомышленников, потом поклонников, а потом они уже голосуют за него на выборах в Государственную Думу. Я в эти игры не играю.

— Но, если я буду скрываться, как же со мной свяжется Магда? — спросил Белецкий.

— Я думаю, что она позвонит Максакову. Ведь она знает, что вы работаете вместе. И если ваш телефон не будет отвечать, у нее не останется другого выхода, как связаться со своим троюродным братом. А мы тем временем воспроизведем ситуацию с горой и Магометом. Горой будет Магда Ларионова.

— А Магометом?

— А Магометом буду я. Честно говоря, мне очень хочется познакомиться с Магдой. И вернуть ей ее кассеты.

— Но я же обещал…

Тут уж я не стерпела. Наверняка уже полгорода, а то и полстраны знает об этих кассетах, если такое творится, а мой клиент пытается сохранить некую видимость благопристойности.

— Обещали. Но речь шла о вашей полной безопасности, не так ли? Сами же мне рассказывали, что Ларионова уверяла вас в этом. — Андрей кивнул.

— А что мы имеем? Как минимум — один труп. И, поверьте мне, это только начало. — Белецкий тяжело вздохнул.

— Вы напишете ей записку, — продолжала я, — где вкратце объясните положение, в котором вы оказались: слежка, гибель человека, обыск в вашей квартире, угроза для вашей жизни. В конце концов, если ваши неприятности начались именно со знакомства с Магдой, то ее прямой долг — избавить вас от дальнейшей нервотрепки.

Андрей, слегка поколебавшись, согласился с моим предложением:

— Тем более что заказчик закрыл проект.

— Вот именно. Сейчас самое главное — побыстрее избавиться от кассет. Представьте себе, что вы вынуждены ходить с бомбой под мышкой. Это же очень неудобно, не правда ли?

Андрей выдавил из себя жалкую улыбку и протянул мне сверток с кассетами.

— Поверьте, голубчик, мне совершенно неинтересно, что там надиктовал этот покойный мафиози. Их дела настолько похожи друг на друга, что можно только менять имена, сохраняя в неприкосновенности канву повествования, скажем, «Крестного отца».

— Я вам доверяю, — твердо сказал Андрей. Потом он написал письмо к Магде, продиктовал мне ее московский адрес, дал точные указания, как добраться до нужного мне дома, и отправился готовиться к тайному переезду.

Напоследок я слегка успокоила своего клиента. Я торжественно заявила о том, что мой гонорар уменьшается вдвое, поскольку речь шла о десяти процентах от полученной Белецким суммы.

Не успела я заказать по телефону билеты до Москвы на сегодня — туда и обратно, как в мою дверь снова постучали. Вряд ли билеты доставляют на дом с такой скоростью.

На пороге стоял участковый.

— Участковый Лютиков, — грозно представился он. — Вы гражданка Иванова?

— Пока да, — ответила я, изучающе глядя на молоденького милиционера.

— Что вы имеете в виду?

— Человек смертен. Есть такая гипотеза, что после гибели физического тела его душа получает другую оболочку. Так что не исключено, что в будущем меня будут звать как-то иначе.

— То есть вы… — напрягся участковый, — по паспорту… будете…

— Какая разница? — успокоила я его. — Наверняка я буду тогда проживать не в вашем районе. И скорее всего не в этой стране.

— А, ну тогда пожалуйста. Только загранпаспорт оформить не забудьте. Чтобы все было как положено, — облегченно выдохнул Лютиков и снова принял грозный вид. — Вы почему не доносите?

— Как-как? — удивленно наклонила я голову. — Объясните-ка мне, пожалуйста, на кого это я должна доносить?

— На себя, — уверенно начал участковый, но тут же сбился. — То есть на противоправные действия по отношению к себе.

— Вы имеете в виду обыск в моей квартире? Соседи подсказали? Да, уж они-то не упустят возможности сигнализировать. Вот помню, когда у меня проводился сеанс телепатического внушения…

— Стоп-стоп-стоп, — оборвал меня милиционер. — Так что у вас произошло?

— Кто-то побывал в квартире в мое отсутствие. Вчера днем. Пока я была на кладбище.

— А что вы делали на кладбище? — подозрительно покосился на меня Лютиков.

— Земляничку собирала. Хотите попробовать?

— Нет-нет, — замахал руками милиционер и вернулся к теме своего визита. — У вас что-нибудь украли?

— Как вам сказать… — замялась я. — Вообще-то пропала одна ценная вещь.

— Что именно? — Лютиков достал ручку с блокнотом. — Рассказывайте.

— Заговоренная земля в мешочке из-под карамелек. Мне привезли ее с острова Пасхи, где высятся эти загадочные статуи. Впрочем, я сама могла ее куда-то засунуть…

Участковый опустил блокнот:

— Вы что, хотите… хотите, чтобы мы искали вашу… землю?

— Да нет, это вы сами ко мне пришли, — искренне ответила я.

— Будем подавать заявление? — решительно спросил Лютиков.

— Не будем, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. Простые честные глаза работника правоохранительных органов. — У вас и так дел хватает.

Скажите-ка мне лучше, не удалось ли моим дорогим соседушкам разглядеть пришельцев?

— Нет, — мрачно ответил милиционер. — Они только слышали подозрительные шорохи у вашей двери и потом в квартире. Взломщики говорили между собой про каких-то птиц…

— Очень интересно, — отозвалась я.

— Хочу вас предупредить, гражданка Иванова, — снова посерьезнел участковый. — Лицензия лицензией, можете заниматься частным сыском сколько вашей душе угодно, но запомните: как только вы столкнетесь с ситуацией, которая имеет отношение к уголовно наказуемым деяниям, ваша обязанность — бросить все и идти к нам. Я понятно излагаю?

— О да, — отозвалась я. — Непременно. Все брошу. Приду с повинной.

Всех сдам. Получу срок. Отсижу и вернусь. Всего хорошего.

Участковый сбежал по лестнице, тихо матерясь себе под нос.

А я, быстро разыскав пару чистых носовых платков и бросив их в сумочку, поспешила в аэропорт.

Кассеты я, разумеется, оставила дома. Рассчитывая, что бомба два раза в одно и то же место не падает, а чтобы устраивать у меня обыски каждый день, нужно быть абсолютным идиотом.

А в киоске аэровокзала я купила точно такой же подарочный блок «Золотой коллекции» Аллы Пугачевой.

На всякий пожарный случай…

…Приземлившись в Домодедове, я первым делом посмотрела на светящееся часовое табло.

До моего обратного рейса оставалось пять часов. Полтора на дорогу до города и столько же — обратно. Плюс время на регистрацию билетов. Итого: у меня в резерве было всего два часа.

Сразу отказавшись от варианта с электричкой и автобусом, я отправилась на стоянку такси.

Молодой человек в кожаной куртке запросил с меня сто тысяч. Что ж, за скорость надо платить.

Просвистев по Каширскому шоссе, мы свернули на Садовое кольцо и по чистенькой Лубянке добрались до проспекта Мира. А оттуда — по Ярославскому шоссе до улицы Вешних вод.

Впереди передо мной зеленела громада природного национального парка «Лосиный остров», а слева виднелись холмики Бабушкинского кладбища.

— Вот тебе денежка, — протянула я водителю стотысячную купюру. — Дай тебе Бог хороших пассажиров и красивую невесту.

— Я гомосексуалист, — обиделся шофер.

— Тогда — красивого женишка, — немедленно исправила я свою ошибку.

Пройдя немного по улице, я остановилась в недоумении. Еще раз сверилась с адресом, который начертал мне Белецкий. Вроде все сходится. Вот дом десять. Следующий — номер четырнадцать.

А где же дом под номером двенадцать?

Я уставилась на промежуток между пятиэтажками, на котором возвышался жутковатого вида фонтан.

Огромная скульптура изображала некую даму, из глаз которой извергались две прозрачных струи.

Напор воды был довольно слабым, и вода катилась по ее фигуре, создавая довольно забавное впечатление. Казалось, что дама истекает жидкостью сразу из всех отверстий, проделанных природой в ее теле.

— Культура, — услышала я за спиной старческий шепоток. — Полюбоваться приехали?

— Да вот, как-то так, — неопределенно махнула я рукой. — А куда домик-то делся? И что это за рыдающая мымра из чугуна?

— Символ вселенской скорби работы скульптора Лукиани, — участливо пояснил мне дед, оказавшийся жителем соседней пятиэтажки. — А домик — тю-тю.

Сейчас по генеральному плану сносят пятиэтажки и выселяют жителей в благоустроенные квартиры за кольцевой автодорогой. Быстро, надо сказать, работают. С этим домом за два дня управились. А через пять дней уже фонтан бил.

Госзаказ, ничего не попишешь.

— А остальные как же?.. — недоуменно спросила я.

— И нас выселят, — успокоил меня дед. — Тут сорок фонтанов запланировано.

— Замечательно, — одобрила я генеральный план. — А вот как бы мне узнать новый адрес человека, жившего в этом доме?

Оказалось, что это проще простого.

В ЖКО, располагавшемся неподалеку, мне тут же выдали учетную тетрадь, из которой я смогла узнать, что гражданка Ларионова М.Ю., проживавшая в доме номер двенадцать, от новой квартиры отказалась и съехала в неизвестном направлении, получив причитающуюся ей компенсацию.

Глава 5 ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ВЫИГРАТЬ В РУЛЕТКУ

Я возвращалась из Москвы, прижимая к груди охапку тысячелистника.

Карман моего пиджака приятно оттягивала новая колода Таро.

Так, во сколько же мне обошлась поездка?

Дорога туда-обратно — двести долларов.

Таро — почти столько же.

Обед в уютном кришнаитском ресторанчике — пятьдесят зеленых.

Плюс накладные расходы.

Итого: пятьсот долларов.

Ровнехонько сумма моего предполагаемого гонорара.

Н-да, надо что-то придумать. Не поиграть ли мне, например, в рулетку. Там могут быть забавные нумерологические сочетания…

Не успела я открыть дверь своей квартиры, рассчитывая немедленно пустить в дело тысячелистник, как зазвонил мой телефон.

Это был Белецкий:

— Татьяна? Как хорошо, что я до вас наконец дозвонился! Вы опять были в обсерватории?

— Нет, — вяло ответила я, засыпая в крохотную чашечку не очень любимый мною растворимый кофе. — Любовалась на фонтаны. Иногда смотреть на воду — очень полезно. Это успокаивает. И настраивает на деловой лад.

— Так вот, — сообщил мне Андрей. — Мне только что позвонила Магда.

— Вам? — удивилась я. — Разве вы еще не переехали?

— Да нет, — нетерпеливо объяснил мне Белецкий. — Разыскивая меня, она позвонила Олегу, который выделил нам с Ниной комнату. А он пригласил к телефону меня. Все получилось, как вы и предполагали.

— И что же? — спросила я, отхлебывая горячую коричневую жидкость.

— Ларионова была очень доброжелательна. Она сказала, что приехала в наш город, и назначила мне встречу на сегодняшний вечер. Ночной клуб «Черный агат». Там я должен буду передать ей кассеты.

— Вот как? — удивилась я. — Очень любопытно. Набиваюсь вам в компанию. Возьмете?

— Разумеется, — подтвердил Андрей. — Жду вас на площади Искусств ровно в одиннадцать.

— Замечательное число, — отозвалась я. — До скорой встречи.

Мельком пролистав местные газеты бесплатных объявлений, я быстро наткнулась на рекламу заведения «Черный агат».

Первые же строчки — «конфиденциальность и безопасность» — настраивали на серьезный лад. Дальнейшая информация содержала многословные заверения в том, что заведение это солидное и что господам посетителям будут предложены рулетка, азартные игры, а также изысканная эстрадная программа.

До нашей встречи оставалось три часа. За это время я привела себя в порядок и решила опробовать новую колоду Таро.

Разложив карты, я ахнула.

Такое случилось со мной впервые.

Карты в точности повторяли ту же самую комбинацию, которая выпала у меня накануне: «Сущее и перестающее быть — присутствует».

Вот как!

Что ж, после посещения «Черного агата» проверю эту информацию на И-Цзин. Благо тысячелистник теперь у меня имеется.

…Ровно в одиннадцать я мерзла на площади Искусств, притопывая с ноги на ногу. Между музыкальным театром и драматическим.

В руках у меня был пакет с кассетами, запакованными в подарочный блок «Золотой коллекции».

Со стороны, должно быть, казалось, что я никак не могу выбрать, куда мне направиться — на «Макбет» в драму или на представление под тем же названием, но с музыкой Верди — в оперу.

Пару раз грустные пожилые господа предлагали мне составить им компанию с целью совместного похода в театр, но я решительно пресекала их попытки.

Наконец появился Андрей. Он был в строгом вечернем костюме.

Белецкий церемонно предложил мне руку, и мы направились в ближайшую подворотню, причем я чуть не свалилась в полутьме в приоткрытый канализационный люк.

Именно там, в просторном подвальном помещении, занимавшем весь низ огромного дома с четырьмя подъездами, размещался «Черный агат».

На входе нас встретил хмурый охранник, потребовавший предъявить билеты членов клуба.

— А если мы частные лица? — задала я вопрос.

— Тогда отдыхайте. В другом месте, — мрачно ответил привратник.

Андрей удивленно взглянул на меня и незаметно дернул за рукав.

— Моя спутница шутит, — проговорил он и протянул охраннику два пригласительных билета, отпечатанных на черной мелованной бумаге.

Тот недоверчиво осмотрел предъявленные Белецким билеты и, изобразив подобие улыбки, открыл перед нами тяжелую входную дверь:

— Добро пожаловать!

Бьющий из холла поток света неприятно резал глаза. Казалось, прямо на тебя нацелены сотни прожекторов. Однако эффект достигался всего-навсего умелым расположением огромных зеркал, разбросанных по стенам и потолку в несимметричном порядке.

— А почему вы помешали мне пообщаться с местным секьюрити? — спросила я Андрея, пока мы прихорашивались перед одним из зеркал. А о том, откуда у него появились билеты в этот подозрительный клуб, я решила пока не спрашивать.

— Видите ли, Таня, — серьезно ответил Андрей, бросая оценивающий взгляд на свою прическу, — данное заведение… как бы вам сказать…. особого рода. Его хозяин — Артем Георгиевич Баландян — весьма и весьма известный предприниматель.

— И что же он предпринимает? — Андрей пожал плечами:

— Разное говорят. Известно только, что у него очень влиятельные связи. В том числе с добившимися прочного положения в обществе преступными авторитетами. Бывшими, разумеется.

— Ах, вот как! — Я понимающе усмехнулась. Самая забавная байка, которую я когда-либо слышала — так это то, что люди перестают воровать. Не бывает так, господа хорошие. От пирата Моргана до его прапраправнука — дистанция огромного размера. А мы еще в самом начале этого славного пути.

— Да вот и он сам! — Андрей тихонько указал мне на лысоватого человека средних лет во фраке с толстой сигарой в зубах.

Артем Баландян о чем-то мило ворковал с несовершеннолетней дамой в соболином манто, то и дело стряхивая пепел куда-то себе за спину.

Присмотревшись, я обнаружила, что рядом с ним стоит человек с пепельницей, который следит за каждым движением своего шефа и в нужную минуту подставляет хрустальную розетку для очередного столбика серого пепла с филиппинской сигары.

— Ну и где же ваша знакомая? — поинтересовалась я вполголоса, когда мы уселись за столик.

— Пока не просматривается, — ответил Андрей, обводя взглядом помещение с немногочисленной публикой.

Я повела обнаженными плечами и прищурила глаза, всматриваясь в дальний конец зала.

— А что это там такое круглое виднеется? — спросила я Андрея, кивая в направлении отделенного загородкой уютного уголка.

— Это рулетка, — ответил Андрей. — Желаете испытать госпожу удачу?

— Почему бы и нет, — весело сказала я, и мы прошествовали в игорный зал.

— Так-так-так, — плотоядно потирала я ладони. — Сейчас мы проверим, как эта штучка работает.

— Я играл пару раз по маленькой, — признался Андрей. — Но мне не везло.

— Везение — это не состояние, — нравоучительно подняла я к потолку указательный палец, — это результат предварительной работы.

— Что ж, посмотрим, что у вас получится, — недоверчиво произнес Белецкий.

Под тихие аккорды гавайской гитары, доносившиеся из замаскированных динамиков, вялые игроки нехотя ставили на поле свои пятидолларовые фишки.

Сначала я решила присмотреться. Пропустив одну игру и тщательно наблюдая за игроками и крупье, я мгновенно поняла, как следует действовать.

Нет, господа, тут дело вовсе не в нумерологии.

Тут все гораздо интереснее.

Я поставила всего одну фишку. На красное.

И выиграла.

Потом — на сочетание четырех цифр.

Тот же эффект.

Наконец — на сочетание двух.

Аналогично.

Среди играющих возникло некоторое оживление.

Я ловила на себе завистливые взгляды седых старцев и бритоголовых юношей. Их спутницы же — все как одна коротконогие, пухлогубые и голубоглазые — смотрели на меня, словно на человека, который только что нанес им личное оскорбление.

Что ж, теперь пора.

Я протянула руку с фишкой и, слегка задержав ее над расчерченным полем, бросила свой кругляшок на цифру одиннадцать.

В игорном зале воцарилась напряженная тишина.

— Красное, четное, одиннадцать, — выдохнул побледневший крупье.

Я виновато пожала плечами.

— Здорово, — толкнул меня в бок Белецкий. — Не пора ли остановиться?

— Ни в коем случае, — серьезно ответила я. — Следите лучше в оба за публикой и дайте мне знак, когда появится Магда.

А дальше произошло то, что неизбежно должно было произойти.

Провинившийся крупье был заменен на горилоподобного парня с бесстрастной физиономией. Белая рубашка с бабочкой шла ему приблизительно так же, как изумрудный браслет Венере Милосской.

Ничего, с такими даже проще работать.

Мельком бросив взгляд на крупье, я продолжила игру.

Теперь я уже не разменивалась по мелочам и ставила только на отдельные цифры.

Девятнадцать, шесть, десять и снова одиннадцать выиграли подряд.

Сидевший рядом со мной Андрей уже не выражал своего восхищения, а изредка бросал на меня взгляд, исполненный мистического ужаса.

Крупье снова сменили.

На месте меланхоличной гориллы с бабочкой появилась миловидная барышня с наклеенной на ее густо накрашенные губы улыбкой.

Теперь я уже была центром внимания всех посетителей «Черного агата».

Сам господин Баландян соизволил приблизиться к рулетке и стоял рядом, за моей спиной, задумчиво попыхивая сигарой.

Пепел в блестящей хрустальной розетке, которую держал в дрожащих руках его подопечный, уже едва не сыпался через край.

Так, теперь настала пора показать все, на что я способна.

Я поставила на единицу.

Выиграла.

На двойку.

Выиграла.

На тройку.

Я видела, как трясутся руки крупье, и, пожалев неудачницу, подарила ей свою самую искреннюю и доброжелательную улыбку.

Тройка выиграла.

Одна из девиц соскочила с колен своего кавалера и, изо всей силы хлестнув веером по лысине престарелого игрока, прорыдала:

— А тебе никогда не везет, старая каракатица! Увези меня отсюда!

Немедленно!

Старичок бросился вслед взбешенной любовнице, забыв на столе разбросанные фишки.

Посетители проводили парочку неодобрительными взглядами. Очевидно, здесь было принято не выражать так открыто свои эмоции.

— Поздравляю вас, — склонился ко мне господин Баландян. — Вы меня почти разорили.

— Позвольте вам не поверить, — я протянула ему руку и представилась.

Он вежливо приложился к ней, едва коснувшись губами моей кожи.

Потом внимательно посмотрел на меня и вдруг предложил:

— Хотите сыграть против меня?

— Я хочу играть в рулетку, — искренне ответила я. — А кто будет исполнять обязанности крупье, для меня не имеет особого значения.

Артем Георгиевич медленно обошел стол и, нетерпеливым жестом отослав продолжавшую улыбаться девицу, занял ее место.

У него за спиной тотчас пристроился человек с пепельницей. Он уже успел ее где-то опорожнить и теперь с готовностью подсовывал сверкающий хрусталь под господскую сигару, обросшую пеплом.

Я ласково взглянула на хозяина заведения и поставила свою фишку на зеро.

Шарик отправился в путешествие и, притормозив и слегка покачавшись, остановился напротив очаровательного нулика.

Я почувствовала, как вокруг меня медленно разряжается пространство.

Оглядевшись, я обнаружила, что сижу в игорном зале одна, а остальные посетители ночного клуба толпятся в дверном проеме, отделяющем помещение со столиками от комнаты с рулеткой.

Господин Баландян вежливо распорядился, чтобы мне принесли выигрыш.

Тут же возник строгий господин в черном фраке и с поклоном поставил передо мной золотой поднос, на котором покачивалась довольно высокая пачка стодолларовых бумажек.

— Вы играете? — ласково спросил Артем Георгиевич.

— Конечно, — ответила я. — У вас, кажется, не ограничена величина ставок?

— Совершенно верно, — ответил Баландян. — У нас серьезное заведение.

— Отлично, — сказала я. — Тогда пусть мне поменяют эти бумажки на фишки.

Мне показалось, что Баландян облегченно вздохнул. Через минуту передо мной высились колонны фишек, запакованные в черный пластик.

Я медленно подвинула этот Парфенон на поле и не без труда установила его на клетку зеро.

Баландян побледнел и запустил шарик.

До меня доносился шепот господ посетителей:

— Да она сумасшедшая…

— Это просто рекламный трюк…

— Завтра во всех газетах…

— Черта с два его разоришь…

— Дуракам везет…

— Кому в карты не везет, тому везет в любви, кисонька моя. Между прочим, ты у меня трехсотая…

Шарик устал бегать и улегся напротив зеро, словно ласковый котенок у ног доброй хозяйки.

— Мадам, вам неслыханно повезло, — обратился ко мне Баландян. — Ваш выигрыш составляет двести пятьдесят тысяч долларов. Наше заведение от всей души поздравляет вас. Разрешите вручить вам билет почетного члена клуба «Черный агат».

Под аплодисменты присутствующих Баландян подал мне черную книжечку с позолоченной монограммой.

— Мне очень лестно, благодарю вас, — поклонилась я. — Тем более что сегодня я играла в рулетку первый раз в жизни.

Вздох облегчения пронесся среди публики.

— Новичкам везет, это всем известно, — доносились до меня реплики посетителей, которые были счастливы найти приемлемый предлог для объяснения столь баснословной удачи.

— А сейчас — наше обещанное представление, — провозгласил Баландян.

— Прошу любезную публику занять свои места. Мы начинаем. Мадам…

И он предложил мне руку.

— Во-первых, не мадам, а мадемуазель, — шепнула я ему на ухо.

— Пардон, мадемуазель, — так же тихо отозвался он. — А во-вторых?

— А во-вторых, сколько стоит билет почетного члена вашего клуба?

Баландян испытующе посмотрел мне прямо в глаза и осторожно ответил:

— А вы очень проницательны, сударыня. Билет стоит двести тысяч долларов. Не могу же я отпустить вас с таким выигрышем! А остальную сумму вы сможете получить после конца представления. В моем кабинете. Тем более что мне хочется поближе познакомиться с такой очаровательной дамой.

— Идет, — легонько хлопнула я его по плечу. Тем временем шушукающие посетители рассаживались по своим креслам, ожидая начала «изысканной эстрадной программы».

— Как это у вас получилось? — жутким шепотом спросил Белецкий. — Неужели действительно существует какая-то система?

— Существует, — кивнула я головой, не вдаваясь в подробности.

На самом деле меня разбирал хохот.

Я вовремя поняла самый главный принцип рулетки. И сумела ему противостоять.

Дело здесь, разумеется, не в нумерологии и не в каких-либо системах.

Центр рулетки — это пальцы крупье.

Как снайперы могут стрелять, почти не глядя, и точно поражать цель, так и крупье, быстро оценив ситуацию на игровом поле после того, как сделаны ставки, бросает свой шарик так, чтобы он не выпал на отмеченные цифры.

Разумеется, выпадает либо красное, либо черное, либо чет, либо нечет. Но суммы выигрышей этих ставок настолько малы, что ими вполне можно пренебречь.

И что же мы делаем в такой ситуации?

Психологически переламываем крупье. Внушаем ему, что шарик должен выпасть именно на поставленную вами цифру.

Он настолько взволнован, настолько настроен на правильный бросок, что позволяет проникнуть в буквально хлещущее из него психополе. Тем более что не ожидает атаки именно с этой стороны.

Остальное — дело техники.

Цифры, на которые не должен выпасть шарик, уже отмечены у него в мозгу. Их не надо внушать крупье. Надо только изъять из его установки частичку «не».

И выигрыш обеспечен.

А насчет моральной стороны вопроса не может быть никаких претензий.

Если бы вместо крупье был автомат — тогда бы все было честно. А когда живой человек использует свой профессионализм, чтобы не дать вам выиграть, да еще претендует на полную объективность, то грех не выступить против него в честной битве. Именно на территории психологического внушения.

И это единственный способ выиграть в рулетку.

Глава 6 СТРИПТИЗ СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ

Внезапно погас свет и раздался дикий визг.

Двенадцать обнаженных рыжих девиц, стоя на четвереньках и периодически издавая мерзкие пронзительные крики, неуклюже выползли из-за кулис на круглую сцену. Они, очевидно, изображали из себя то ли лошадей, то ли некое другое ездовое средство.

Ими якобы правил молодой человек с кнутом. Он был одет в шубу и шапку со свисающими лисьими хвостами. И почему-то в темных очках.

Сделав несколько кругов по сцене, девицы разбежались, а наездник, сбросив шапку и шубу, под которой оказался фрак, исполнил несколько невнятных песенок про любовь. Очки он, однако, не снял.

Публика сдержанно аплодировала, ожидая следующих эстрадных номеров.

После непродолжительного затишья свет вновь погас, и из динамиков полилась томная нежная мелодия.

Чуть подрагивая, тонкий красный луч прожектора высветил стройную женскую ножку в прозрачном чулке с вышитой перламутровой змейкой.

Еще два луча, желтый и зеленый, скрестившись, показали публике лицо обладательницы столь замечательных конечностей.

Я услышала, как сидевший рядом со мной Андрей запыхтел и заерзал на своем стуле. Тяжело вздохнув, я невольно подумала про себя о том, что для многих мужчин супружество — штука, конечно, замечательная, но…

Что поделать, когда вокруг столько соблазнов для молодого человека!

Так много девушек хороших, так много ласковых имен…

— Наша непревзойденная Ольга! — сдержанно объявил в микрофон Баландян.

В его бархатном голосе чувствовалась нотка искренней гордости за то, что это юное существо выступает в его заведении.

— Эта артистка потрясающе владеет своим телом, — шепнул мне на ухо Андрей. — Сейчас вы увидите…

Пожалуй, Андрей слегка не договаривал. Впрочем, его можно было понять.

Господа мужчины, как правило, склонны прежде всего оценивать физические данные противоположного пола. Экстерьер, так сказать.

В данном же случае налицо было и прекрасное владение эмоциональной сферой. Во всяком случае, той ее областью, которая отвечала за манифестацию чувственных проявлений вовне.

Этот стриптиз был разыгран, как настоящая шекспировская трагедия.

Когда еще четыре разноцветных луча, заполнив весь спектр радуги, пригвоздили Ольгу к сцене, она медленно начала раздеваться.

Вообще, стриптиз — на самом деле жанр довольно консервативный.

Нечто среднее между фигурным катанием и собачьей выставкой.

Обязательные упражнения плюс непременное личное обаяние.

Но, как это происходит в любом жанре, наивысшие достижения имеют место, когда чуть-чуть переходишь границу дозволенного.

Ольга, без сомнения, была выдающейся артисткой.

Сначала она освободила от одежды нижнюю половину своего тела.

Обычно у стриптизерш возникают проблемы с чулками. Приходится или нагибаться лицом к залу, как во время утренней зарядки — доставая руками пол и не сгибаясь. Либо они обращаются к зрителям тылом, поводя при этом ягодицами.

Ольга умудрилась расстаться с чулками, стоя на голове. При этом она ни на секунду не допускала никакой вульгарности вроде подмигиваний или вращения грудью.

После того как она вернулась в нормальное положение, Ольга просто-напросто разрезала свои трусы опасной бритвой, зловеще поблескивавшей в пыльных лучах прожекторов.

Голая по пояс снизу, она выглядела как-то особенно беззащитно и пронзительно в розовой блузочке с широким бантиком.

Закурив сигарету, Ольга закончила стриптиз очень медленно. Почти нехотя.

Когда к ее ногам словно сам собой свалился бюстгальтер, свет неожиданно погас.

Бешеный шквал аплодисментов прорезал плотную темноту зрительного зала.

И тут же загорелся широкий ослепительный луч белого прожектора, как бы вобравший в себя все семь цветов спектра. Он ударил в обнаженную фигуру Ольги, высветив ее хрупкое тело.

Девушка стояла на сцене, скрестив на груди руки крестом и зажмурив глаза. Казалось, что она сама в ужасе от того действа, которое только что сыграла перед вопящим от восхищения залом.

Но уже через секунду Ольга с удовольствием раскланивалась. На ее лице сияла ослепительная улыбка, а точеные босые ноги топтали букеты фиалок, летевшие из зрительного зала.

Судя по потной физиономии моего соседа, выступление Ольги взвинтило Белецкого до предела.

Андрей вытягивал шею, словно гусь, стараясь найти глазами объект своего восхищения. А Ольга, уже одетая в строгое вечернее платье, о чем-то беседовала с Баландяном за столиком, стоявшим в непосредственной близости от сцены, на которой сейчас проделывала ритмические движения данс-группа.

Тут к нашему столику внезапно подсел молодой человек, сосредоточенно двигавший челюстями. Он мило улыбнулся мне и сразу же переключился на Андрея.

— Привет, старик! У меня тут появилась идея…

— Влад, а можно чуть попозже? — попросил Андрей, вконец извертевшийся на своем стуле.

— Попозже будет поздно, — мрачно констатировал Влад. — У меня время расписано на неделю вперед.

Он аккуратно вынул изо рта скомканную в шарик жевательную резинку, тщательно осмотрел ее, приклеил к внутренней поверхности столика и достал из кармана початую упаковку «Стиморол».

Предложив мне белую подушечку — я отрицательно покачала головой, — молодой человек представился:

— Влад Горбунов. Мы работаем с Андреем на одном этаже. Я — ди-джей радио «Хип-хоп». Слышали, наверное?

— Про радио что-то слышала, — вежливо отозвалась я. — Наверное, у вас очень интересная работа.

Влад саркастически хмыкнул.

— Рутина, — презрительно отозвался он. — Главное, чтобы язык был хорошо подвешен. Кстати, Андрей, ты не поможешь мне изловить эту звезду стриптиза для передачи? Вы ведь, кажется, знакомы?

— Я попробую, — рассеянно сказал Андрей. — Поговорю с ее супругом.

Он мелькал где-то в зале.

Тут мне стало очень интересно. Вот бы посмотреть на супруга очаровательной стриптизерши! Наверняка это очень современный молодой человек.

Раскованный и без излишних комплексов.

— А разве Ольга замужем? — спросила я, обращаясь к Андрею.

— Ну да, — ответил он. — Это ведь жена Олега, известного вам моего коллеги по издательству.

Оч-чень, очень занятно. Теперь мне уже хотелось познакомиться не только с супругом Ольги, но и с ней самой. Как бы напроситься к ним в гости?

Мне не пришлось ломать голову над этой проблемой. Судьба явно благоволила ко мне сегодня вечером.

Ольга Максакова, очаровательно улыбаясь, направилась к нашему столику. За ней следовал одетый с иголочки молодой человек.

— Добрый вечер, — произнесла Ольга, остановившись за моей спиной. — Как я рада, что вы пришли.

Ее спутник прохладно поздоровался с Владом и внимательно посмотрел на меня.

Андрей вскочил со своего места и предложил Ольге и Олегу присоединиться к нашей компании. Он просто излучал счастье оттого, что Ольга находится рядом с ним.

Я краем глаза взглянула на Олега Максакова.

Молодой человек явно понимал, какого рода чувства испытывает Белецкий к его супруге, но весь его вид выражал полнейшее равнодушие к этому.

Олег держался подчеркнуто спокойно, а по отношению к Ольге даже с плохо скрываемой прохладцей.

Белецкий настолько разволновался, что забыл представить меня. И, только поймав вопросительный взгляд Ольги, спохватился:

— Это Таня. Мы сотрудничаем… — произнес он извиняющимся тоном, в глубине души явно ужасаясь, как бы Ольга не истолковала наше совместное присутствие в «Черном агате» в неблагоприятном для него смысле.

— Очень рада, — протянула мне руку Ольга. — Вы тоже связаны с издательским бизнесом?

— Нет-нет, я частный детектив, — решила я пойти напрямик.

Все четверо на мгновение приумолкли и переглянулись между собой.

— О, как интересно, — проговорила Ольга, улыбнувшись чуть шире, чем полагалось бы. — У меня как раз есть для вас работа.

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась я.

— Даже не знаю, как это сформулировать… — замялась Ольга, но тут Олег пришел ей на помощь.

— Видите ли, Таня, в последнее время кто-то довольно часто названивает нам по телефону. Это происходит обычно днем. Звонивший произносит одну и ту же фразу: «Как вам не стыдно!» — и тут же бросает трубку.

— Это мужчина? — спросила я.

— Не знаю, — пожала плечами Ольга. — Очень странный голос. Как будто доносится со дна моря…

— А вы не пробовали обращаться в милицию?

— Нет, — решительно покачала головой Ольга, опередив ответ мужа. — Я предпочитаю не связываться с милицией, если можно решить проблему, минуя контакты с правоохранительными органами.

— И как давно это началось?

— Месяц назад. Впрочем, вчера звонки прекратились. Но не исключено, что они возобновятся, — ответил Олег.

— Тогда сразу же свяжитесь со мной, — я нацарапала на салфетке номер своего телефона. — Думаю, что смогу вам помочь. А вы кого-нибудь подозреваете?

— Да, — бесстрастно проронил Олег и обвел глазами сидящих за столиком.

Улучив момент, когда Ольга отключится от нашего разговора, Влад тотчас же принялся за дело и почти уломал ее согласиться на участие в своей передаче.

И вот тут Андрей вспомнил, ради чего мы сюда пришли. Во всяком случае — я.

Он еще раз обвел глазами зал и вдруг взволнованно зашептал мне, даже не заметив, что перешел на «ты»:

— Смотри, смотри, это она! Там, на входе.

Я мгновенно обернулась.

В дверном проеме, отделявшем холл от зрительного зала, возникла стройная женская фигура.

Магда Ларионова явно не собиралась присоединяться к числу зрителей.

Она спокойно стояла в дверях, изредка посматривая на свои золотые часики.

Перед тем как пойти на прямой контакт, я постаралась оценить главную фигуру всей этой истории, используя свои знания в области физиогномики.

Во-первых, Магда прекрасно умеет владеть собой.

Ларионова держалась очень уверенно, ни на секунду не позволяя усомниться в том, что перед вами подлинная аристократка. Это достигалось дозированным сочетанием в ее облике доброжелательности и дистанцированности, которые тщательно уравновешивали друг друга.

Во-вторых, Магда явно была человеком крайне опасным.

Линии почти прямых бровей, тонкие губы и чуть удлиненный нос с едва заметной горбинкой свидетельствовали о том, что эта женщина не остановится ни перед чем.

— Вам лучше остаться здесь, — шепнула я Андрею. — Я сама выйду к вашей знакомой.

— Наверное, вы правы, — ответил Белецкий. — Желаю удачи. И постарайтесь, чтобы все прошло гладко.

Пробравшись между столиками, я направилась к выходу и, поравнявшись с Магдой, шепнула:

— Если вы ищете Андрея, то лучше вам будет побеседовать со мной.

Давайте пройдем в холл.

Ларионова удивленно посмотрела на меня, но продолжала оставаться на месте.

— Я хочу вернуть вам кассеты, — выложила я свой главный козырь.

Магда не смогла противостоять такому убедительному аргументу. Она слегка улыбнулась и проследовала за мной в холл ночного клуба.

— Меня зовут Татьяна. Кое-кто называет меня Ведьмой, но это сейчас неважно, — произнесла я, изучающе глядя на Магду.

— Мне, очевидно, нет нужды представляться, — бесстрастно ответила Ларионова. — Вы наверняка и так знаете, как меня зовут.

— Разумеется, — подтвердила я. — Нам срочно нужно поговорить с вами. С тех пор, как вы встретились с Андреем, происходят страшные вещи.

— Я приблизительно в курсе, — ответила Магда. — Но у меня сейчас совершенно нет времени.

Она снова бросила взгляд на свои наручные часики.

— Может быть, мы смогли бы встретиться завтра утром? — предложила я свой вариант.

— Пожалуй, да, — немного подумав, согласилась со мной Ларионова. — А сейчас мне хотелось бы получить назад свои кассеты.

Я подала ей пакет с купленной мною в аэропорту «Золотой коллекцией»

Аллы Пугачевой.

Взяв кассеты, Магда коротко попрощалась со мной и направилась к выходу, даже не заглянув внутрь врученного ей пакета.

Я с интересом наблюдала за госпожой Ларионовой из окна холла.

Магда, звонко стуча каблучками, спустилась по лестнице, еще раз отодвинула рукав блузки, скрывавшей часы, и направилась к серому «БМВ», стоящему неподалеку от «Черного агата».

Она открыла дверцу и быстро скользнула внутрь автомобиля с затененными стеклами. Мне показалось, что в салоне есть кто-то еще, но кто именно, я так и не смогла рассмотреть.

Прищурившись, я прильнула к окну.

Но, как я ни напрягала зрение, мне ничего не удалось увидеть. Разве что номер автомашины.

Да еще мое ухо уловило какой-то странный металлический скрежет. Как будто кто-то передвигал очень тяжелые предметы.

Через минуту «БМВ» зафырчал, намереваясь тронуться с места.

«Какова же будет ее реакция, когда Магда прослушает кассеты? — думала я. — Неужели она всерьез полагала, что все можно так просто закончить? А как же Эрлих? Как же обыск? Нет-нет, такое не прощается».

Очень хотелось курить.

Я отклеилась от окна и опустилась на квадратный кожаный табурет в холле.

И слава Богу!

В тот же миг серебристое изделие германской автомобильной промышленности, замерев на секунду, превратилось в огненный бутон, яростно взметнувшийся к небу, а затем рухнувший вниз потоками пламени и осевший в пылающую бесформенную груду.

Жалобно прозвенели стекла соседних домов. Дождем посыпались на окрестные крыши куски гнутого железа и пластмассы.

Половина сплавившегося руля, ненадолго зависнув на корявых ветвях высокого дуба, рухнула в кучу тлеющих осенних листьев.

— Вот это да! — раздался за моей спиной восхищенный возглас.

Я обернулась и увидела Влада, двигающего челюстями с удвоенной скоростью.

— Вам по душе катастрофы? — спросила я.

— Что вы! — искренне возмутился Влад. — Просто стать свидетелем такого происшествия — это находка для нашего эфира! Срочно бегу в студию!

И, засунув в рот сразу две белых подушечки «Стиморол», Влад пулей вылетел из здания.

Я еще раз убедилась в хладнокровном профессионализме журналистов и решила на досуге заняться астрологической классификацией эмоциональных типов, задаваемых той или иной должностью.

В коридор выскочили Андрей и Олег. Белецкий в ужасе взглянул на горящий автомобиль.

— Как это произошло? — спросил он меня.

— Я еще не понимаю. После того как я вернула Магде ее пакет, она вышла и села в «БМВ». А он и рванул. Кстати, — тут я обернулась к Максакову. — Примите мои соболезнования.

Олег только молча кивнул.

Казалось, что смерть его троюродной сестры, сгоревшей в двадцати метрах от места, на котором он сейчас стоял, оставила его совершенно равнодушным.

— Что же теперь делать? — потер лоб Андрей. — Вроде бы все кончилось. Самое главное уже произошло. Вы ей вернули пленки. А уж что там дальше…

— В любом случае я посоветовала бы вам отправиться домой. И постарайтесь не волновать свою беременную супругу, Андрей. Ей сейчас ни к чему столь сильные эмоции.

А пока что в центральном зале «Черного агата» творилось нечто невообразимое.

Дамы с выпученными глазами, теряя различные детали своего туалета, с криками метались по залу, сшибая столики и роняя стулья.

Их кавалеры сгрудились в тесной кучке возле сцены. Старички держались за сердце, а молодежь — за нагрудные карманы, то ли нащупывая рукоятки револьверов, то ли проверяя, на месте ли бумажники.

Все вместе они образовывали собой довольно живописную группу, годную разве что для съемок очень плохого гангстерского фильма на какой-нибудь киностудии имени Довженко.

— По-моему, нам пора поговорить, — взял меня под руку незаметно подошедший Баландян. — Пройдемте ко мне в кабинет.

— С превеликим удовольствием, — отозвалась я. — Только не сжимайте так сильно мой локоть, я вовсе не собираюсь спасаться бегством.

Артем Георгиевич Баландян мило улыбнулся, оскалив искусственные передние зубы, и указал мне на обитую черной кожей дверь.

Кабинет владельца «Черного агата» был оформлен в аскетическом, но весьма изысканном стиле.

Если бы заключенный имел возможность благоустроить свою камеру, не прибавляя в ней предметов обстановки, он наверняка поступил бы точно так же.

В углу стояла плоская тахта на мраморных ножках с чернеющими в них позолоченными прожилками. Рядом с ней — небольшое бюро из орехового дерева.

Стул эпохи Людовика XVII располагался возле небольшого журнального столика, крышка которого представляла собой цельный кусок черного агата, отполированный до блеска и окантованный по окружности серебряной проволокой.

Вежливо предложив мне присесть, Баландян запер дверь на ключ и остался стоять возле двери, прислонясь к ней спиной.

— Вы, оказывается, знакомы с Ларионовой? — задал он свой первый вопрос.

— Вы, оказывается, тоже? — парировала я.

— Угу. Магда из моих старых приятельниц. По перестроечным еще временам. Умная была баба, — задумчиво проговорил Артем Георгиевич, глядя в зарешеченное окно, — да кто-то оказался еще умнее.

— И кто бы это мог быть? — невинно поинтересовалась я. — Есть какие-то варианты?

Баландян взглянул на меня как на сумасшедшую:

— Вас-то это с какого боку интересует?

— Я вообще любопытная. По природе. — Артем Георгиевич зловеще хмыкнул.

— Я не спрашиваю вас, откуда вы взялись на мою голову, — начал он, расхаживая по периметру кабинета, заложив руки за спину. — Я не спрашиваю вас, откуда вы знаете Магду. Заметьте, я даже не спрашиваю вас, как вам удалось выиграть в рулетку такую сумасшедшую сумму.

Он поднял вверх указательный палец:

— Но есть вопрос, на который вы просто обязаны мне ответить.

Театральная пауза.

— Что же вы замолчали, Артем Георгиевич? Я в нетерпении жду вашего вопроса.

Баландян укоризненно посмотрел на меня и продолжил свой монолог:

— На самом деле меня интересует только одно: что вы передали Магде?

— А! — дошло до меня. — Видеокамера! Такой маленький глазок над входом, не так ли?

— Совершенно верно, — сухо подтвердил Баландян. — Итак, я жду ответа.

— Я передала ей целлофановый пакет, — вздохнула я. — Устраивает?

— А что было внутри? — нагнулся надо мной Баландян. — Напрягите свою память.

— Что бы там ни было, все сгорело, — ответила я. — Какая вам разница? Деньги, наркотики, счета, письма, фотографии… Все, все сгорело. Вас ничего не должно волновать. И, кстати, вам не очень-то идет роль следователя на допросе. Расхаживая вдоль по стеночкам вашего кабинета с руками за спиной, вы смотритесь гораздо адекватнее.

Баландян отшатнулся. Его смуглое лицо исказила гримаса ненависти.

Но он пересилил себя и улыбнулся:

— Хорошо. Пока вы свободны. Мне еще предстоит разговор с милицией.

И заметьте, я не собираюсь информировать легавых о вашей беседе с покойницей.

— Спасибо за одолжение, — отозвалась я.

— Не спасибо, а пятьдесят тысяч долларов, — немедленно парировал Артем Георгиевич. — Так что мы в расчете, сударыня. И запомните, наше знакомство будет иметь продолжение.

— Я в этом ни секунды не сомневаюсь, — сказала я, поднимаясь со стула.

Глава 7 ДВОЙНИК

Домой я добралась к шести часам утра.

Решив, что позднее утро мудренее утра раннего и что моему телесному составу необходим небольшой отдых, я поставила будильник на полдень и завалилась в постель.

…Услышав звонок, мой организм возмущенно просигнализировал мозгу:

«Не верь! Еще не прошло и часа с тех пор, как ты заснула! Биологические часы никогда не врут!»

Однако звонок повторялся с настойчивостью, достойной лучшего применения.

Похоже, что это не будильник.

Так и есть.

Кто-то звонил в мою дверь, не желая прерывать это садистское занятие.

Накинув халат, я добрела до прихожей.

Визитером оказался не кто иной, как участковый Лютиков. Он строго козырнул и потребовал немедленно ответить на его вопросы.

— Который час? — зевнула я.

— Час расплаты, — грозно ответил милиционер.

— А поточнее?

— Половина восьмого, если вам угодно.

— Мне угодно спать, но раз уж вы пришли, давайте побеседуем.

Я впустила участкового и пригласила его пройти, — Только предупреждаю, что спросонья я могу наговорить чего угодно, так что потом вполне буду вправе отказаться от своих показаний, ссылаясь на невменяемое состояние, — добавила я.

Лютиков тяжело вздохнул.

— Ну, рассказывайте, — начал он, присаживаясь на кухонный табурет.

И почему это милиционеры всегда проходят на кухню? Думают, что я стану угощать их кофе?

— Наша Таня громко плачет. Уронила в речку мячик… — начала я, массируя висок.

— Вы что, издеваетесь? — вскочил участковый.

— Вы сами сказали — рассказывайте. Так?

— Так.

— А что рассказывать — не уточнили. Если хотите продолжать беседу, давайте поконкретнее.

— Как вы провели вчерашний день?

— Сначала я беседовала с вами. Потом любовалась на фонтаны.

Потом… дайте припомнить… Потом я выиграла в рулетку двести… нет, двести пятьдесят тысяч долларов. Потом легла спать, а вы меня разбудили.

— Опять издеваетесь? — злобно посмотрел на меня милиционер. — А между прочим, на вас уже можно заводить уголовное дело.

— От сумы да от тюрьмы не зарекаются. Русская народная мудрость.

Лютиков отложил в сторону свою папку и с участием посмотрел на меня.

— А вы, часом, не сумасшедшая? На учете у психиатра не состоите?

— Пока нет, — осторожно ответила я. — Хотя главный врач здешней психушки, Коля Габсбург, — мой хороший знакомый. Недавно мы с ним проводили эксперименты, по исследованию речевого потока под действием мескалина. Это такое наркотическое средство, добываемое из особого сорта мексиканских кактусов. Коля принял на грудь хорошую дозу, а я за ним записывала. Потрясающие результаты. Вы представляете, оказывается, что…

— Не представляю, — категорически заявил милиционер. — Не желаю слушать вашу белиберду. А за мошенничество, между прочим, срок полагается.

— Не спорю, — согласилась я. — Но какое это имеет отношение ко мне?

Лютиков злорадно улыбнулся и выудил из своей папки соединенные скрепкой листочки:

— А вот послушайте. Вчера, в четырнадцать двадцать пять, в местное отделение милиции поступила жалоба от гражданки Никаноровой А. Я., которая воспользовалась услугами гадалки, остановившей ее на улице. Гадалка потребовала от гражданки Никаноровой двести тысяч рублей в качестве предоплаты, обещая рассказать ей о ее прошлом и будущем. После получения денег гадалка, глядя в глаза гражданке Никаноровой, объявила потерпевшей, что у нее была тяжелая жизнь и что впереди у нее казенный дом и дальняя дорога. Вслед за этим гадалка исчезла с места происшествия в неизвестном направлении.

— Ну и что? — спросила я.

— А то, что аналогичные жалобы были получены еще от шести потерпевших! — захлопнул папку Лютиков. — И все женщины были одурачены, именно в нашем районе!

— Как странно, — проговорила я. — Почему-то мужчинам почти неинтересно знать про свое будущее. Не говоря уже о прошлом. Или нет? Вот вы, например…

— Бросьте дурака валять! — закричал Лютиков. — Я прекрасно знаю, что у вас сдвиг по фазе на всякой мистической почве. Но до сих пор вы не отваживались на прямой обман честных трудящихся!

— Так вы решили, что это была я? Ну уж нет, я зарабатываю себе на жизнь совсем другим способом. И, кстати, честно плачу налоги. Хотя в налоговой инспекции мне почему-то не верят, когда я приношу им декларацию.

— Вы что, хотите сказать, что у вас появился двойник? — сорвался на визг Лютиков.

— А что? — повела я бровями. — Запросто. Раз — и материализовался.

Такое бывает. Вот в прошлом тысячелетии была похожая история, так там…

— Я прекрасно знаю, что у вас есть лицензия частного детектива, — оборвал меня Лютиков, пытаясь говорить медленно и спокойно. У него это, кстати, очень плохо получалось. — И до сих пор вы держались в рамках закона. Во всяком случае, мне вас почти не в чем упрекнуть. Но сейчас мне кажется, что вы просто решили немного подзаработать. Ведь в моем районе, кроме вас, нет ни одного человека, который бы столь бурно интересовался разной чертовщиной.

— Не буду вдаваться в долгие дискуссии, хотя это вовсе не чертовщина. Лучше я пойду досыпать, а вы полюбуйтесь пока…

И я кинула ему через стол два скомканных авиабилета, которые так и оставались лежать у меня в сумочке со вчерашнего дня.

Через минуту смущенный Лютиков заглянул ко мне в спальню.

— Ошибочка вышла, — извиняющимся тоном пробормотал он. — Прошу принять мои извинения.

— Будем считать, что все это мне приснилось, — ответила я. — Не забудьте захлопнуть дверь.

Через час раздался новый звонок, на этот раз — телефонный.

— Доброе утро, — проговорила я. — И кто же у нас такая ранняя пташка?

В трубке слышалось только чье-то частое дыхание.

— По-моему, у вас в легких хрипы, — отметила я. — Вы, наверное, много курите? — Молчание.

— Ольга, это вы? — спросила я напрямик. — Что, вам снова кто-то не дает спокойно жить?

На том конце провода послышались сдавленные рыдания.

Трубку бросили на рычаг.

Я пожала плечами.

Как бы то ни было, нехорошо использовать телефон не по назначению.

Равно как все остальное.

Поспать, очевидно, уже не удастся. Потерев слипающиеся глаза, я направилась в ванную. После холодного душа моя душа несколько прояснилась. А после двух чашек кофе и четырех сигарет я окончательно пришла в нормальное состояние.

Я хлопнула себя по лбу. Как я могла забыть про тысячелистник!

Где там наши стебельки? Займемся гаданием. По научному — ахиллеомантикой.

Сосредоточившись, я отсчитала пятьдесят стеблей и аккуратно положила их на стол, покрытый желтой шелковой скатертью.

Закрыв глаза, правой рукой я взяла один стебель и сразу же отложила его далеко в сторону. Больше он мне не понадобится Оставшиеся сорок девять обеими руками разделила по центру на два пучка.

Левый я зажала в левой руке, а из правого правой рукой взяла один стебель и поместила его между мизинцем и безымянным пальцем левой руки.

Затем стала осторожно вынимать правой рукой из левого пучка по четыре стебля. Оставшиеся стебли поместила между безымянным и средним пальцами левой руки.

Отсчитанные по четыре стебли правой рукой возвратила налево.

Стараясь сосредоточиться на ситуации, сложившейся в деле о кассетах, той же рукой я взяла правый пучок и левой стала извлекать из него также по четыре стебля.

Остаток — между средним и указательным пальцами левой руки.

Итак, что у нас справа? Девять стеблей в комбинации 1+4+4. Отложим их в сторону.

Оставшиеся снова соберем в пучок.

Я смотрела на лежащий передо мной сухой тысячелистник и в который раз удивлялась силе чисел.

Вот в этой кучке 40 стеблей. Не больше и не меньше. Равно как число стеблей в моей правой руке всегда равнялось девяти или пяти.

Итак, продолжим.

С оставшимся пучком я повторила те же действия. Этот этап операции носил название «Изменение».

Теперь я знала, что между пальцами моей левой руки должно оказаться 4 или 8 стеблей. Сколько там? Восемь. В комбинации 1+4+3.

А в пучке, соответственно, 32.

После третьего этапа «Изменения» в пальцах левой руки образовались такие же комбинации стеблей, что и во втором этапе.

Оставшиеся стебли делим на 4. Получаем шесть, или «старая инь». Вот первая черточка гексаграммы и готова.

С монетами, конечно, проще и быстрее. Но если правильно настроиться во время ахилдеомантики, то можно вникнуть в ситуацию еще до построения гексаграммы.

К моменту, когда был проведен полный цикл из шести ступеней — считай, 18 «Изменений», — прошло ни много ни мало полтора часа.

Аккуратно преобразовав несколько «старых» черт в противоположные (это обязательная процедура), я вскоре получила вторичную гексаграмму, служащую комментарием к основной.

Мгновенно воспроизведя в уме мантические формулы и афоризмы к этим гексаграммам, я особо отметила указание на то, что тема стойкости красной нитью проходит через все толкования.

И кое-что еще привлекло мое внимание. Так, в афоризмах гексаграммы Суй говорилось: «Сблизишься с малыми детьми — потеряешь возмужалых людей».

Возмужалых людей я уже потеряла. Одного мужеска пола, другого женска. А малые дети: Олеги, Ольги да Андреи, судя по всему, склонны к большим шалостям. Которые приводят к еще большим неприятностям.

«Если и выйдя из ворот будешь связан с правильным для тебя, то будешь иметь успех».

Что ж, пока, как мне кажется, я действую правильно. А выйти из ворот, то бишь из двери собственной квартиры, мне сегодня придется обязательно.

Мои размышления прервал телефонный звонок.

— Это вы, милочка? — раздался в трубке томный голос Веры Эрлих. — Я только что говорила с клиентом моего покойного Семена.

— Она с вами? Вы можете передать ей трубку? — вскочила я с тахты.

— А как вы узнали, что это женщина? — удивилась мадам Эрлих.

— Долго рассказывать, — торопила я ее. — Ну, где же она?

— Она должна прийти ко мне через два часа. Может быть, и вы заглянете? И не забудьте про карты Таро!

Не забуду! Такое не забывается! Это я про вчерашнее гадание, когда одна и та же комбинация выпала два раза. Кому рассказать — не поверят.

Я положила колоду Таро в карман, нашла в шкафу твердую квадратную сумочку и опустила в нее кассеты, переданные мне Андреем.

Захлопнув дверь, я в нерешительности остановилась на пороге.

Пожалуй, пока все идет правильно.

А откуда у меня ощущение, что я о чем-то забыла?

Ах да! Толкования к дополнительной гексаграмме!

Что там говорится?

Спускаясь по лестнице, я напряженно хмурила брови и вспоминала древние толкования сочетания Чжунь, оно же — Начальная Трудность.

Ага, вспомнила!

«В трудности, в нерешительности четверка коней…»

Да куда же вы меня тащите?!

Задумавшись над толкованием, я не обратила внимания на двух крепких парней, следовавших за мной от самого подъезда.

И теперь эти молодцы, аккуратно подхватив меня под руки, стремительно волокли к стоявшему неподалеку автомобилю.

Они молча затолкали меня в салон. Тот из них, что повыше, уселся за руль, быстро обежав вокруг вишневой «девятки», а тот, что помоложе, плюхнулся на сиденье рядом со мной и нехорошо подмигнул:

— Поедем, красотка, кататься.

— Кататься так кататься, — пожала я плечами.

В конце концов, похищение — это еще не повод для того, чтобы прервать анализ толкований.

Пока шофер заводил мотор, а мой сосед изучающе посматривал на меня, я закончила свои вычисления.

«В трудности, в нерешительности четверка коней тянет в разные стороны».

В моем случае коней оказывалось гораздо больше и тянули они, действительно, кто куда. Отчего и возник весь этот сыр-бор. А насчет нерешительности — это еще с какой стороны посмотреть. Ничего, придет время — посмотрим со всех сторон.

«Выйдешь на оленя без ловчего — лишь попусту войдешь в лес».

Ловчий в данном случае — я. Охотник — тоже я. А если кое-кто думает, что я олень, то он жестоко ошибается. И скоро он в этом убедится.

«Слезы до крови — льются сплошным потоком».

Я печально вздохнула. Крови, пожалуй, в моей истории было многовато, и я боялась, что эта солоноватая жидкость сегодня прольется еще не раз.

Что касается другой, прозрачной соленой жидкости, которая течет у человека из глаз, а не из того места, в котором пуля или нож проделали дырку, то потеря этой субстанции не так опасна для жизни.

Похититель, сидевший рядом со мной, толкнул меня локтем в бок и весело заявил:

— Не кручинься, красотка. Мы тебя не обидим.

— И на том спасибо. Я со своей стороны тоже постараюсь не причинять вам вреда. — Парень расхохотался.

— Слышь, Ворона, — обратился он к своему коллеге по преступному миру, — она нас не тронет, ты усек?

— Ворона? — переспросила я, вспомнив слова моих соседей, которые передал мне участковый. — Это не вы недавно наведывались ко мне в квартиру?

Водитель машины обернулся и злобно взглянул на моего соседа:

— Язык бы тебе выдрать, Захар, и собакам скормить. Молчал бы лучше.

— Так ведь ей вроде уже как бы все равно, — попытался оправдаться Захар, — А это не тебе решать, — отозвался Ворона.

— Думаешь, Баланда ее в живых оставит? — не унимался Захар.

— Заткнись, — с угрозой в голосе прошипел водитель, выруливая из центра на шоссе, ведущее в загородную зону. — Лучше бы у меня был немой напарник.

Захар очень развеселился, представив себе противоправную личность, лишенную дара речи.

— А как бы ты с ним по фене ботал, Ворона? — давясь от смеха, поинтересовался Захар. — А если на дело идти? Помнишь, как нам пришлось повозиться с тем мужиком, что на электричку торопился, к примеру.

Ворона только вздохнул:

— Ты, Захар, находка для шпиона.

— А что, мы уже с ЦРУ закорифанились? — оживился Захар. — Вот здорово! Может, и на стажировку скатаем?

— Скатаем, — мрачно пообещал Ворона. — Голой задницей по топору.

Захар зашелся от хохота.

Машина остановилась возле чахлых посадок неподалеку от дачного поселка.

— Еще не пора? — справился Захар.

— Три минуты осталось, — отозвался Ворона. Он внимательно смотрел на часы, расположенные на панели управления. Когда стрелки достигли цифры три, Ворона вынул из «бардачка» мобильный телефон и нажал кнопку автоматической памяти.

В полном молчании выслушав приказ, он ограничился коротким «понял» и, спрятав телефон, снова завел мотор.

— Возвращаемся, — лаконично пояснил он напарнику. — Из-за вновь открывшихся обстоятельств.

Через полчаса машина притормозила у дома, в котором жила Вера Эрлих.

Глава 8 В ОЖИДАНИИ КЛИЕНТА

— Вот мы и приехали, — радостно потер руки Артем Георгиевич. — Милости просим, Танечка.

— Не ожидала, что встречу вас тут.

— Но я же обещал вам, что наше знакомство продолжится, — с улыбкой возразил Баландян. — Присаживайтесь. У меня к вам разговор по существу.

— Ну что ж, — вздохнула я, — давайте побеседуем. Нам наверняка есть о чем поговорить.

— Только для начала позвольте мне опорожнить вашу сумочку.

Баландян хитро подмигнул Вороне, и тот, резко сорвав с моего плеча квадратный саквояжик, бросил его Артему Георгиевичу.

Владелец ночного клуба поймал мою ношу на лету, засмеялся и, похлопав по стенке сумочки, извлек из нее блок «Золотой коллекции».

— Хотите музыку послушать? — предложил он.

— Почему бы и нет? — Я уселась в кресло и достала пачку «Кэмел».

— Посидите пока на кухне. И, кстати, приготовьте нам кофе. Мне двойной без сахара, — приказал Артем Георгиевич своим подручным.

Пока Баландян заправлял кассету в магнитофон, я курила и смотрела в окно.

Во дворе дома Веры Эрлих шли ремонтные работы, Люди в грязных оранжевых жилетах были заняты прокладкой трубопровода.

Внезапно мое внимание привлек характерный звук, смутно мне знакомый.

Как будто тяжелый железный предмет с усилием волокут по асфальтовой поверхности.

Где-то я его уже слышала…

И тут на меня нашло озарение. Ослепительной молнией в моем мозгу сверкнула мысль, которая многое расставила по своим местам в этой запутанной истории.

Я представила себе подворотню, в которой располагался «Черный агат»…

Улицу, напротив входа в ночной клуб, где стоял сгоревший «БМВ»…

И тут мне все сразу стало ясно.

Как же я раньше не догадалась!..

А ведь карты говорили мне правду!

Что ж, еще немного, и все окончательно прояснится.

Послышался шорох магнитной ленты, и вслед за ним комната наполнилась аккордами гитары.

«Мне нравится, что вы больны не мной…» — пела Пугачева романс на слова Цветаевой. Баландян уменьшил громкость.

Он внимательно наблюдал за моей реакцией и, казалось, был слегка разочарован.

— А вы даже не удивлены, — с неудовольствием констатировал он. — Полагаете, что настоящие кассеты сгорели в автомобиле? И наверняка думаете, что это я помог Ларионовой отправиться к праотцам?

— И в мыслях такого не держала, — отмахнулась я. — Магде я передала то же самое. Можете считать, что я ответила на вопрос, который вы задавали мне в своем кабинете.

Артем Георгиевич откинулся в кресле. Он скрестил пальцы и прищелкнул языком.

— А где же тогда находится оригинал? — нагнулся он ко мне.

— Мало ли где? — пожала я плечами. — Сейчас меня интересует, например, где находится Вера Эрлих, к которой я пришла в гости.

— На этот вопрос я могу ответить немедленно, — улыбнулся Артем Георгиевич. — Она лежит в соседней комнате, связанная по рукам и ногам.

«Что ж, — подумала я, — ограничения в передвижении некоторым могут пойти на пользу».

— Так о чем же вы хотели со мной поговорить? Я просто дрожу от нетерпения.

— Видите ли, Танечка, — плотоядно улыбнулся Артем Георгиевич. — С некоторых пор начали происходить очень интересные вещи. И, не буду скрывать, кое-что из происходящего остается для меня загадкой.

— Вы хотите использовать меня в качестве частного детектива? — удивленно подняла я брови. Баландян рассмеялся:

— Что-то вроде того. В качестве гонорара предлагаю вам вашу собственную жизнь.

— Я подумаю, — пообещала я, гася бычок в пепельнице. — Позвоните мне завтра утром.

Артем Георгиевич зашелся в приступе хохота. Вытирая слезы уголком платка, он справился со смехом и, покачав толовой, сказал:

— У немцев есть такой термин — юмор висельника. В средние века считалось хорошим тоном немного похохмить перед тем, как тебя вздернут.

— Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. И, соответственно, наоборот.

— Что вы имеете в виду? — подозрительно нахмурился Баландян.

— У меня Луна в Сатурне. Это значит, что мне нужно быть осторожной на воде. А у вас?

— Что — у меня? — не понял Баландян.

— Ну, вы кто по гороскопу?

— Дева, — смущенно ответил Баландян.

— Ах, Дева, — оживилась я, — значит…

— Нет-нет-нет, голубушка, увольте. Об этом мы побеседуем с вами в следующий раз, — умоляюще поднял руки Артем Георгиевич.

— Следующего раза может и не представиться, — со значением проронила я. — Слезы до крови — льются сплошным потоком.

— Это вы сами придумали?

— Нет. Хотя подождите, — задумалась я. — У меня есть подозрение, что в одно из своих прошлых воплощений я имела отношение к составлению толкований на И-Цзин. Так что не исключено, что вы и правы.

— Знаете что… — вскричал Баландян, в гневе поднимаясь с кресла, — вы мне зубы не заговаривайте! Гороскопы, мать вашу…

— Кофе подано, — церемонно появился в дверях Ворона с железным подносом, на котором исходили паром две чашки с кофе.

— Подан, — поправил его Артем Георгиевич. — Беда мне с вами.

Бескультурье, блядь.

В дверях задребезжал пронзительный звонок.

— Наконец-то, — посмотрел на часы Баландян и кивнул Вороне. — Открой, если это она.

В комнату вошла Ольга Максакова.

Едва взглянув на меня, она направилась к Артему Георгиевичу.

Поцеловав его в щеку, Ольга достала из сумочки кассеты и протянула их Баландяну.

— Умница, — похвалил ее владелец «Черного агата». — Что бы я без тебя делал.

— Мне надо бежать, — ласково освободилась Ольга из его объятий. — У меня еще репетиция.

— Беги, солнышко, — позволил ей Баландян. — Вечером увидимся. А если удастся отменить репетицию, приходи прямо сюда. Я здесь пробуду еще максимум часа полтора, не больше.

— До скорой встречи, — улыбнулась она, незаметно подмигивая мне.

Значило ли это, что эти слова были обращены ко мне?

Любопытно, что эта дама затевает.

Баландян приоткрыл раму и, прицелившись, выбросил из окна блок «Золотой коллекции», извлеченный из моей сумочки. Проследив за полетом и убедившись, что он точно попал в мусорную кучу, Артем Георгиевич повернулся ко мне и пояснил:

— Чтобы не перепутать ненароком. А то слишком много Пугачевой развелось.

Я отхлебнула кофе и, просмаковав жидкость во рту, отметила:

— Перекипевший.

Баландян только развел руками.

— Учу их, учу, а все без толку. Когда в Америку ездили, они рыбные котлеты финским ножом резали. Только убивать и умеют.

— Почему вы решили убрать Эрлиха? — спросила я, решив, что пора переходить к делу.

— Я взялся работать на Магду Ларионову, — ответил Баландян. — Магда решила возобновить наше старое знакомство. Она попросила меня проследить за одним молодым человеком и, когда я обнаружил, что за ним ходит по пятам «хвост», она приказала убрать филера.

Так я и думала.

Люди, подобные Магде Ларионовой, всегда стремятся подстраховаться.

И когда вдруг выясняется, что им угрожает даже малейшая опасность, решаются на самые крайние меры.

— Филера мы, положим, убрали. Это дело недолгое, — продолжал Баландян. — Но что-то во всей этой истории мне шибко не понравилось.

— И что же именно?

— Видите ли, — объяснил Артем Георгиевич, — когда человек, давным-давно отошедший от дел, я имею в виду покойную Магду, вдруг начинает активно трепыхаться, заказывать слежку и убийства, это значит одно из двух: или дела снова пошли на лад, а у Магды этого явно не наблюдалось…

— Или…

— Или у него еще с тех времен за пазухой лежит какой-то большой камушек, которым он намерен кому-то размозжить голову.

Артем Георгиевич допил кофе, недовольно поморщился и вернулся к своему рассказу.

— И я решил сам во все вникнуть. Установить личность покойного не представляло большого труда. Сегодня мы нанесли визит его вдове. И она рассказала, что кое-кого ожидает в гости. Ну вот нам и захотелось тоже посмотреть, кто же сюда заявится.

— А как вы узнали о кассетах? Ольга помогла?

— Разумеется, — с довольной улыбкой подтвердил Баландян. — У моей курочки голова хорошо работает. Как и все остальное. Ольга поняла, что Андрей что-то скрывает, и, немного понаблюдав за ним, выяснила, что речь идет о каких-то кассетах. И вот — они перед вами. Явно это был заказ, идущий от Магды.

Но теперь, когда Ларионова уже на том свете, я хотел бы поподробнее разобраться в том, что же расшифровывал Белецкий с этих кассет, и подумать, что я с этого могу поиметь.

— Могу сразу вам ответить. Ничего кроме головной боли. И напрасно вы ожидаете, что клиент, который вот-вот должен прийти к мадам Эрлих, сможет вам чем-то помочь.

— Вы так думаете? — удивленно поднял брови Артем Георгиевич. — Может быть, вы скажете мне, кто этот человек?

— Запросто, — ответила я.

В дверь настойчиво позвонили.

— Ворона, — окликнул Баландян своего подручного. — На выход. Будь поаккуратнее. — Щелкнул дверной замок.

Ворона втолкнул в гостиную невысокую девушку с полным лицом.

Она была одета в просторный костюм, явно на размер больше, чем следовало, слегка обвисавший на ней.

— Разрешите представить вам Нину Белецкую, — громко отрекомендовала я гостью.

Нина неуверенно сделала шаг вперед и машинально протянула мне руку.

— А разве мы знакомы? — спросила она.

— Заочно. Меня зовут Татьяна, я частный детектив. А это Артем Георгиевич Баландян, владелец ночного клуба «Черный агат», бандит и убийца.

Кстати, Ольга Максакова — его любовница.

Нина Белецкая опустилась на стул, словно ее ударили под колени.

— Как же так, — пробормотала она, оглядывая комнату. — Я думала, что…

— Вы думали, что вас здесь встретит Вера Эрлих и напоит чаем? — насмешливо спросила я. — Она лежит связанная в спальне. И боюсь, что мы с вами скоро окажемся рядом с ней.

— Вы чересчур оптимистичны, — улыбнулся Баландян. — Мне лишние свидетели не нужны.

— Интересно, кто это здесь лишний, — хмыкнула я.

— Я не понимаю, что тут происходит… — привстала Нина Белецкая. — Если Вера Эрлих… не может со мной встретиться, я лучше пойду…

— Сидеть, — окрикнул Баландян. — Сначала вы расскажете, почему в качестве пароля вы указали Эрлиху название моего клуба.

— Все очень просто, — ответила я. — Нина безумно ревновала своего мужа к вашей любовнице. И решила нанять частного детектива, чтобы убедиться в своих подозрениях. Или, наоборот, их развеять. Верно я говорю?

— Да-да, — кивнула Нина. — Все так и есть.

— А так как Ольга Максакова выступала в клубе «Черный агат», Нина и взяла это название для пароля. Может быть, она таким образом косвенно хотела дать понять Эрлиху, что следует особое внимание обратить на контакты Белецкого с вашим клубом.

— И это все? — грустно спросил Баландян.

— Представьте себе, — подтвердила я. — Обычная ревность.

— Боже мой! — схватился за голову Артем Георгиевич. — Сколько раз я давал себе слово не связываться с этими бабами! Они всегда такого напридумывают! А ты за них потом расхлебывай.

— Специфика пола, — подтвердила я выводы господина Баландяна.

Артем Георгиевич с силой прижал руку к виску, напрягся и спросил:

— Но кто же тогда, черт побери, взорвал автомобиль возле моего клуба?

В дверях снова раздался звонок.

— Ворона, открой, — крикнул Артем Георгиевич. — Наверное, это Ольга.

В прихожей послышался шум отпираемой двери, затем глухой хлопок и звук падающего тела.

— Захар! — завопил господин Баландян, вскакивая с кресла. — Быстро сюда!

Захар со всех ног ринулся на подмогу.

Но не успел он сделать и двух прыжков из кухни до прихожей, как раздался еще один приглушенный хлопок выстрела.

Подручный господина Баландяна рухнул в дверном проеме с простреленным черепом.

В гостиную осторожно вошла Магда Ларионова.

В руке у нее был зажат большой черный «люгер» с привернутым глушителем.

Выражение лица покойницы не предвещало ничего хорошего ни для кого из присутствующих.

Глава 9 ПЛОДЫ СТРАСТИ

— Вы? — ошеломленно произнес Баландян. Магда молча кивнула.

— В этой проклятой стране иногда воскресают из мертвых, — мрачно проронила она.

Ствол ее пистолета был направлен в середину лба Артема Георгиевича.

— Позвольте, но я же сам видел, как взлетел на воздух ваш серебристый «БМВ»! — завопил Артем Георгиевич.

— Ну и что, — пожала я плечами, — мало ли что взрывается.

— Но ведь Магда была там! — вскричал Баландян, тыкая пальцем в ее сторону.

— Была, — подтвердила я. — Но если вы себя ущипнете, то почувствуете боль. Следовательно, все это вам не снится. И, значит, придется признать, что госпожа Ларионова вовсе не призрак.

Магда насмешливо улыбнулась.

— Более того, — продолжала я. — Наши органы познания окружающей действительности, одним из которых является зрение, подчас вступают в противоречие с логикой. Вернее, логика немного запаздывает.

— Что вы имеете в виду? — замотал головой Баландян. — Ничего не понимаю.

— Очень просто, — пояснила я. — Вы видели, как Магда садится в машину. Вы видели, что машина взорвалась. И вы не видели, чтобы Магда покинула машину. Следовательно, вы считаете, что Магда находилась в машине во время взрыва. Так?

— Так, — тупо кивнул Артем Георгиевич.

— А вот и нет, — упрямо возразила я.

— Вы можете объяснить это по-человечески? — взмолился Баландян.

— Канализационный люк, — устало проговорила я. — И проем в нижней части салона. Плюс хронометраж. В машине бомба. Магда садится в машину. Машина стоит над открытым люком. Открывается проем, и госпожа Ларионова покидает место действия. Машина взлетает в воздух. Простенько и со вкусом.

— А вы очень опасный человек, — повела стволом в мою сторону госпожа Ларионова. — Странно, что вы до сих пор живы.

— Сама удивляюсь, — призналась я.

— Я предполагала, что вы подсунете мне фуфло, — сказала Магда, слегка опуская пистолет, — и что мне придется самой включаться в работу. Но от трюка с машиной я не могла отказаться. Мне было выгодно, чтобы все думали, будто я мертва.

— Что вы, Магда, — прижал руки к груди Артем Георгиевич, — я так горевал…

— Позвольте вам не поверить, — снова подняв оружие, проговорила Магда. — Я предполагала, что вы захотите прибрать к рукам мое дельце. И, как я теперь вижу, не ошиблась.

Госпожа Ларионова указала подбородком на кассеты, лежащие на столе.

— А мне очень не нравится, когда кто-то вмешивается в мои дела, — продолжала она, медленно поднимая ствол своего «люгера».

— Это не так, — с максимальной убедительностью произнес Артем Георгиевич. — Я только хотел…

Магда отрицательно покачала головой.

— За все надо платить, — сухо проронила она и нажала на курок.

Словно хлопнула бутылка шампанского.

Владелец ночного клуба «Черный агат» Артем Георгиевич Баландян, укоризненно взглянув на Магду Ларионову, неловко взмахнул руками и сполз на пол.

Вокруг его продырявленной головы медленно растекалась лужица крови.

Магда даже не взглянула на труп. Не теряя времени, она подошла к столу и хотела взять кассеты.

— Вы напрасно думаете, что достигли своей цели. Дело в том, что это тоже фальшивка, — остановила я ее. — Можете даже не проверять.

Мне нечасто приходилось видеть, как человек так быстро меняется в лице.

С Магды Ларионовой мгновенно схлынула вся ее спесь и светскость.

Теперь передо мной стояла не уверенная в себе женщина, которую ничто на свете не может заставить выйти из себя, а разъяренная львица, готовая растерзать любого, кто окажется на ее пути.

— Как-как? — сморщилась она, теперь напоминая какого-то грызуна. — Что вы сказали?..

— Подойдите-ка к окну, — предложила я Магде, открывая раму. — Видите во-он тот мусорный бак?

— Вижу, — произнесла госпожа Ларионова, еще не понимая, в чем дело.

— Минут этак за двадцать до своей бесславной кончины Артем Георгиевич отправил в эту помойку очередной подложный комплект. Даже отсюда мне уголок виден. В том баке, что слева. Различаете?

Пока Магда всматривалась, из спальни раздался сдавленный стон.

— Это еще что такое? — насторожилась Ларионова и, подняв свой пистолет, проследовала в комнату.

За приоткрывшейся дверью я увидела кровать и на ней связанную Веру Эрлих с кляпом во рту.

Пока Магда возвращала Вере дар речи, я, недолго думая, схватила кассеты и отправила их вслед за предыдущей «Золотой коллекцией».

Надо сказать, что мой бросок был столь же удачным, что и у господина Баландяна. Упаковка приземлилась как раз в том же баке слева.

Выяснив, что Вера Эрлих не представляет для нее никакого интереса и на всякий случай пригрозив ей пистолетом, Магда вернулась в комнату.

Ее взгляд упал на пустой стол. Тут же ствол «люгера» уперся мне в грудь.

— Я отправила их туда же. Если не верите — можете проинспектировать бак. Но на вашем месте я бы не стала тратить время на это. Подлинные кассеты наверняка где-то в другом месте. У Белецкого или в клубе «Черный агат».

— Что же теперь делать? — напряженно сжала губы Магда, размышляя вслух.

— Милочка, — подала голос из спальни подскочившая на спружинившей постели Вера Эрлих. — Я думаю, что смогу вам помочь.

— Да? И каким же образом?

— Дело в том, что я профессиональная гадалка. И всего за двести тысяч берусь рассказать все о вашем прошлом и будущем.

— Так-так, интересно, — Магда улыбнулась.

— Слушайте же, голубушка, — прокричала Вера, обрадованная хотя бы тем, что смогла изловить клиента, не выходя из дома. — У вас была очень, просто очень тяжелая жизнь. А впереди, судя по всему, вам предстоят казенный дом и дальняя дорога.

— Насчет дальней дороги вы попали в точку.

— Вот видите! — обрадовалась Вера.

— А со всем остальным я предпочитаю не торопиться, — решительно заявила Магда.

И госпожа Ларионова быстро направилась к двери.

Неожиданно из прихожей послышалась возня, громкие мужские голоса и протестующие возгласы Магды. Ее визгливые интонации перекрывались жизнерадостным басом участкового Лютикова.

В гостиную ворвались омоновцы с автоматами наперевес и, быстро осмотрев все комнаты, вернулись, поддерживая под руки освобожденную от пут Веру Эрлих.

Разминая затекшие руки, она упала на стул рядом со мной и, поджав губы, покачала головой:

— То-то мне всю ночь веревки снились!

— Веревки — это к путешествиям, — поправила я ее. — Принести вам хороший сонник?

Тем временем Лютиков крепко держал за локоть вырывающуюся Магду.

— Мне же только на минуточку! — извивалась Ларионова. — Мусор вынести, то есть наоборот…

— Разберемся, — хмуро отозвался Лютиков.

— Вы не имеете права так обращаться со мной! — кричала Магда. — Я, между прочим, гражданка Сейшельских островов! Вот мой паспорт.

Лютиков мельком взглянул на розовые корочки и с усмешкой спрятал их в карман своего новенького милицейского мундира.

— Разберемся, — пообещал он. — Будь вы гражданкой хоть Соединенных Штатов Америки, хоть Гренландии, вам все равно будет сегодня же предъявлено обвинение в незаконном хранении оружия.

— Но Гренландия не государство, это датская территория, — запротестовала Магда. — И потом, я применила оружие в целях самообороны, защищаясь от бандитов.

— Держите ее! — вдруг о чем-то вспомнив, вскочила Вера Эрлих. — Она хочет уйти, не заплатив за гадание.

— Которое, кстати, сбывается, — поддакнула я.

— И если она иностранная подданная, то пусть платит в твердой валюте! — добавила Вера.

— Разберемся и с этим, — машинально откликнулся Лютиков.

— Интересно, есть ли у него попугай, — шепнула я на ухо Вере Эрлих.

— И если есть, то какие слова он умеет говорить?

Участковый нагнулся над трупами Вороны и Захара и с удовольствием присвистнул.

— Ого, старые знакомые!

— Вот видите! — торжествующе воскликнула Магда.

— А этого тоже вы положили? — спросил Лютиков, кивая на труп Баландяна.

— Тоже я, — с гордостью подтвердила Магда. — Сейшельские женщины могут за себя постоять.

— Разберемся, — снова пообещал ей Лютиков. — И с вашим инвестиционным фондом разберемся. Очень у вас интересные дела с итальянской мафией обнаружились. Между прочим, вас со вчерашнего дня разыскивает Интерпол.

Так что сейшельское гражданство на данном этапе вам подмоги не окажет.

И блестящие наручники защелкнулись на запястьях Магды Ларионовой.

— Вот так, бабоньки! — Лютиков вытер платком вспотевший лоб и усмехнулся. — И что бы вы без меня делали со своей мистикой!

— А хотите, я расскажу, как вы узнали про эту квартиру? — повернулась я к участковому.

— Очень было бы интересно послушать, что вы еще напридумываете.

— Вам недавно позвонили по телефону, и женский голос быстро продиктовал адрес. Сказав, что неизвестные захватили хозяйку дома и ее гостей.

Так?

— Так… — подозрительно посмотрел на меня участковый. — А откуда вы…

— Интуиция, — пожала я плечами.

…Мы с Ниной медленно брели по вечернему городу. Густые осенние сумерки размешивали свои чернила в темнеющем воздухе. На кронах деревьев парка, через который мы проходили, направляясь к дому Максаковых, хрипло кричали вороны.

— И тогда я решила обратиться к частному сыщику. У меня было отложено немного денег, ну я и отправила их почтой, — закончила свой рассказ Нина.

Я только вздохнула.

Бедная девочка!

Правду говорят, что ревность — это страшная сила. Из-за того, что беременная Нина приревновала своего мужа к Ольге Максаковой, четверо человек расстались с жизнью.

— И все из-за этих проклятых кассет, — тихо плакала Нина.

— А вот мы сейчас и послушаем, что там на этих пленочках, — проговорила я, надавливая кнопку звонка.

Нам открыл Андрей.

Он выглядел очень встревоженным.

— Почему вас так долго не было! — набросился он с порога на Нину. — Ходите черт знает где, а я себе места не нахожу.

Нина зарыдала, закрыв лицо руками.

— В чем дело? — спросил совершенно раздраженный Андрей. — Что происходит, в конце концов?

— Почти все уже произошло, — сказала я, усаживаясь в кресло.

Я достала из своей сумочки кассеты, оставленные Ольгой для Баландяна.

Комплект, извлеченный Артемом Георгиевичем из моей сумочки и отправленный им потом в мусор, так и остался лежать в заржавленном баке.

— Кстати, Магда Ларионова воскресла, — решила я порадовать Белецкого.

— Н-не понял, — повел головой Андрей. — И откуда у вас кассеты?

Я вкратце изложила ему суть дела.

Белецкий сначала сидел без движения несколько минут, а потом бросился в комнату к супруге. Андрей и Нина долго не возвращались. Когда я докуривала пятую сигарету, чета Белецких наконец появилась в гостиной.

— Ну что, ребята, — повернулась я к ним. — По-моему, нам пора узнать, что же было на этих кассетах. Хотя, мне кажется, что я это уже знаю.

Андрей сбегал в комнату за магнитолой и установил ее в центре стола.

— Отлично, — похвалила я Белецкого и вставила в распахнутый рот «Панасоника» первую кассету.

«Мне нравится, что вы больны не мной. Мне нравится, что я больна не вами…» — послышался задушевный голос Аллы Борисовны.

Как все-таки приятно знать, что твои ожидания тебя не обманули.

Глава 10 ШОРОХ МАГНИТНОЙ ЛЕНТЫ

— Раньше у нее был совсем другой тембр, — сказала я, вслушиваясь в лирическую песню из кинофильма «Ирония судьбы». — В одном интервью певица даже сказала, что уже не сможет так петь…

Белецкий застыл с открытым ртом.

— Но позвольте, — втянул он голову в плечи, — как это могло получиться?

— Очень просто, — объяснила я. — Перед поездкой к Магде я купила блок «Золотой коллекции». На всякий случай. Я понимала, что дело не закончится простой передачей кассет их владельцу, и решила подстраховаться.

— А-а, теперь понятно, — протянул Андрей. — Значит, подлинники оставались у Магды. И все должны были думать, что кассеты якобы сгорели в «БМВ».

— И да, и нет, — внесла я некоторую ясность. — Дело в том, что Магде я вернула не кассеты с текстом мемуаров, а сборник песен Пугачевой. А после этого у кассет появилось еще несколько дубликатов. Но об этом мы поговорим чуть позже.

Белецкий замотал головой.

— Ничего не понимаю. Как же это могло получиться?

— Не волнуйтесь, скоро все поймете. — Белецкий недоверчиво взглянул на меня.

— А как могло получиться, что ваша супруга почуяла что-то неладное?

— спросила я в свою очередь у симпатичного юноши.

— Не знаю, — Андрей недоуменно пожал плечами и хрустнул суставами пальцев. — Я, ей-богу, не давал Нине никаких поводов…

— Для ревности?

Тут вмешалась Нина Белецкая:

— Да ты только и говорил, что об Ольге. Какая она талантливая, гибкая и интеллектуальная. Ты даже не подумал, что любая похвала актрисе — для меня как острый нож в сердце! С тех пор как я провалилась на экзамене в театральном училище, я решила, что целиком посвящу себя семье. А ты вместо того, чтобы утешать меня, каждый день подливал масло в огонь.

— Вот пожарчик и вспыхнул, — констатировала я.

— Я думала, что хотя бы на работе ты не будешь искать встречи с ней. И что же, — продолжала свои возмущенные жалобы Нина. — Пять дней назад я звоню тебе в издательство, и трубку берет Ольга! Это в твоем-то кабинете!

— Это вы звонили Максаковым? — спросила я невзначай.

— Да, — призналась Нина. — Я была сама не своя. Мне казалось, что нужно что-то делать, что-то предпринимать… А как вы догадались?

— Видите ли, Нина, — назидательно проронила я, — существует одно золотое правило: если имеет место некоторое действие, которое потом прекращается, то причину этого действия следует искать именно в его прекращении. А поскольку Ольга, когда мы познакомились с ней в «Черном агате», рассказала мне, что звонки прекратились после того, как вы переехали к Максаковым, мне все сразу стало ясно.

— Но каким образом вы догадались, что Эрлих работал на меня? — недоумевала Нина.

— Здесь уж совсем просто, — ответила я. — Во время первой встречи с Андреем я сразу же поняла, что в этом деле замешан личный, интимный интерес.

Интуиция подсказала мне, что Андрей чего-то не договаривает. Но на самом деле он просто не знал, что именно стало причиной организованной за ним слежки. И, кстати, это еще один замечательный закон: если имеет место некое действие, совершенно не обязательно полагать, что его причина кроется именно в данной ситуации. Часто бывает, что причина коренится совсем в другом, но человек склонен предположить, будто налицо прямая зависимость. Так и произошло в нашем случае. Сыщик был нанят, дабы уличить человека в супружеской измене, а объект слежки считал, что за ним наблюдают из-за возложенного на него важного поручения. И эти две силы столкнулись. Результат — гибель Эрлиха.

— Но как вы пришли к выводу, что Эрлиха наняла я?

— Время, голубушка. Меня смутили временные параметры, указанные в письме. За Андреем нужно было следить с 9 до 21. Выходит, что с 21 до 9 объект не нуждался в наблюдении. Первая мысль, которая могла возникнуть у меня, — это мысль о ревнивой жене. А уж когда я увидела Андрея, наблюдающего за выступлением Ольги, когда Ольга пожаловалась мне на телефонный террор, прекратившийся с вашим вселением к Максаковым, то все сразу встало на свои места.

— Как стыдно! — закрыла Нина лицо руками.

— Кстати, Олег подозревал, что это вы периодически названивали Максаковым. Но, поскольку он жил в ожидании развода, ему было все равно.

Бедный Андрей, покрасневший от смущения, подошел к жене и нежно обнял ее за плечи:

— Нина… Пожалуйста…

— Дома поговорим, — ответила Нина, вытирая слезы. — Ведь теперь мы можем вернуться к себе…

— А вы, Нина, несмотря на неудавшуюся карьеру, все-таки способный человек.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, вашу маскировку под нищенку-старушку на кладбище, например.

— Выходит, что нет, если вы меня узнали, — грустно сказала Нина.

— Не вас, а ваши ногти, — поправила я. — Такая отчетливая лопатообразная форма встречается у женщин крайне редко.

Глаза Нины снова увлажнились.

— Лопатообразная… — проговорила она, сдерживая готовые хлынуть слезы.

— Ничуть не хуже, чем все остальные модификации, — успокоила я ее.

Послышался шум открывающейся двери и оживленные голоса в прихожей.

Олег замешкался на кухне, а Ольга, что-то весело напевая, вошла в квартиру.

Увидев нашу компанию, расположившуюся возле магнитолы в гостиной, она замерла в нерешительности.

— Это… это вы… Значит, все закончилось благополучно? — справилась она с волнением.

— Для кого как, — ответила я со вздохом. — Тремя трупами, однако, стало больше. И я очень рада, госпожа Максакова, что вы — не в их числе. Как было верно отмечено в одном старом фильме, главное — это вовремя смыться.

— Выбирайте выражения, — наклонила голову Ольга. — Вы как-никак в моем доме. И потом — это именно я позвонила в милицию.

— Добавьте еще, что у вас траур по погибшему в перестрелке любовнику, — предложила я.

Тут Олег выглянул из кухни и с любопытством посмотрел на меня:

— Срывание всех и всяческих масок, как говорил великий вождь? Давно пора.

— Я тоже так считаю, — поддакнула я. — Присоединяйтесь к нашей теплой дружеской компании. Нам есть о чем поговорить. Музыку вместе послушаем.

Ольга, как затравленный зверь, взглянула на стопку кассет, возвышающуюся около магнитолы.

— Музыку? — переспросила она, морща лоб. — Ах, это те кассеты, что…

И тут до Белецкого дошло.

Он вскочил с места и, размахивая руками, бросился к Ольге:

— Так это ты взяла мои кассеты! Это ты копалась в моем рабочем столе!

— Конечно, — не смущаясь, ответила Ольга, повесила свою сумочку на ручку кресла и присела на подлокотник, слегка обнажив колени.

Она закурила «Сент-Мориц», вставив длинную сигарету в янтарный мундштук.

— А ты сам виноват, Андрей. Можно сказать, что ты меня спровоцировал.

— Что-о?

Ольга направила на Андрея свой мундштук, словно ствол дуэльного револьвера:

— В последнее время ты пыжился, словно индюк. Изображал из себя важную персону. Надувал щеки и всем своим видом давал понять, что ты посвящен в некую тайну. Из нагрудного кармана у тебя торчали стодолларовые бумажки так, чтобы все видели, что ты просто лопаешься от баксов. Это ли не информация для размышления.

"Еще неизвестно, кто из этой парочки неудавшийся актер, — думала я, переводя взгляд с Нины на Андрея. — Впрочем, мужчины любят казаться себе и окружающим значительными фигурами и никогда не упустят случая подчеркнуть это.

Любыми средствами. Такой вот комплекс неполноценности наоборот".

— А твоя работа с плеером в ушах? А то, что ты развернул свой компьютер к окну экраном? — продолжала Ольга. — И потом, с чего это ты вдруг начал слушать Аллу Пугачеву, да еще в полном собрании? У тебя вечно был то «Джетро Талл», то «Дженезис», а тут вдруг такое резкое падение вкуса. Ну, мне и стало любопытно…

— Ольга права, — устало добавила Нина. — Ты просто лопался от гордости. Меня это тоже смутило, но я решила, что ты наконец-то завоевал сердце Ольги. Вернее, более афишированную часть ее тела.

Нисколько не обескураженная подобным предположением, Ольга продолжала:

— Но оказалось, что все обстояло гораздо серьезнее. Кое-что рассказал мне Артем, кое о чем я сама догадалась. И, придя к тебе на работу с Олегом (помнишь, в тот день, когда ты попросил о переезде в наш дом?), я просто-напросто подменила кассеты.

— Змея! Змея! — застонал Андрей. Олег Максаков, напротив, насмешливо взирал на свою спутницу жизни.

— Все-таки я правильно делаю, что развожусь с тобой, — отметил он.

— Рано или поздно ты предала бы и меня. Если бы представилась такая возможность.

— В этом мире каждый борется за себя, — огрызнулась Ольга, с силой выпустив изо рта тонкую струю дыма. — Именно поэтому я передала Баландяну не те кассеты, что взяла у тебя в столе, Андрей, а тоже купленный мною в ближайшем комке блок «Золотой коллекции».

Она кивнула на стол и хрипло засмеялась.

— А где же оригинал? — снова бросился к ней Белецкий. — Где эти проклятые пленки, из-за которых погибло столько народа?

— Вот они, — она достала из сумочки блок кассет и положила его на стол рядом. — Раз уж все так получилось, я предлагаю заключить соглашение. Мы делаем книгу и продаем ее на Запад. Я получаю 60 процентов, Андрей, Нина, Татьяна и мой благоверный — по 10.

— Торг уместен? — спросил Олег.

— Но, дорогой мой, — повернулась к нему Ольга. — Ведь только благодаря мне эти кассеты сейчас лежат здесь. Если бы не я, они снова вернулись бы к Магде. Или их прикарманил бы Баландян. Или Татьяна решила бы распорядиться ими по-своему…

— Не надо мерить других своей меркой, — поставила я на место госпожу Максакову.

Взяв первую кассету, я втолкнула ее в магнитолу и нажала кнопку «Плэй».

Из динамиков полились грустные гитарные аккорды, и проникновенный голос Аллы Пугачевой запел: «Мне нравится, что вы больны не мной. Мне нравится, что я больна не вами…»

Как по-разному люди реагируют на события! Ольга, уронив дымящуюся сигарету на ковер, бросилась к магнитоле и стала проматывать пленку, периодически останавливая перемотку и заставляя японское изделие извергать обрывки песен Аллы Борисовны.

Швыряя кассету за кассетой на пол, хозяйка дома громко материлась, не стесняясь присутствующих, и как сумасшедшая все мотала и тыкала пальцем, тыкала и мотала.

Увы…

На кассетах не было ничего, кроме все тех же злополучных песен золотой коллекции королевы русской попсы, решившейся-таки покинуть эстраду и подарить напоследок своим поклонникам полное собрание исторгнутых из ее груди чарующих звуков.

Нина, жалобно скривив рот, переводила взгляд то на меня, то на магнитофон.

Андрей Белецкий хохотал во все горло, согнувшись пополам на ковре.

И только Олег оставался спокойным.

— Прекратите это безобразие, — наконец проговорил он. — Кассеты у меня. — Сразу воцарилась тишина. Первой пришла в себя Ольга.

— Миленький, — бросилась она на шею к мужу. — Я знала, что на тебя можно положиться. Во всех смыслах. Теперь мы с тобой разбогатеем. Ты ведь не бросишь меня, правда? Ну скажи же хоть что-нибудь!

Олег молча отстранил от себя жену и поднялся с кресла.

Подойдя к окну, он некоторое время молчал, отстраненно наблюдая индустриальный пейзаж, раскинувшийся перед его глазами.

Наконец он повернулся к нам и сказал:

— Я взял кассеты из стола Андрея. Они до сих пор находятся в издательстве. В ящике с новыми аудиопоступлениями, который оставили у нас перед выходными ребята с радиостанции «Хип-хоп». А в стол тебе положил кассеты с песнями Пугачевой, извлеченные из этого же ящика.

Слово взяла я:

— Ольга, закупив еще один комплект, передала кассеты Пугачевой Баландяну, предполагая, что она является теперь хозяином оригинала. А я, получив от Андрея уже дважды подмененные кассеты и, в свою очередь, купив очередной комплект, вручила его Магде. Таким образом, можно сделать забавный вывод: во всей этой истории в выигрыше оказалась…

— Кто же? — не поняла меня Ольга.

— «Алла-рекорде», фирма-производитель «Золотой коллекции», — пояснила я с иронической улыбкой. — Зря только они экономят на упаковочном материале. Если бы кассеты были запаяны в целлофан, обнаружить подмену было бы не так легко.

— Зачем же ты… — недоуменно спросил Андрей, глядя на Олега.

— Я понял, что Ольга что-то затевает. И когда она начала с отсутствующим видом бродить по твоему кабинету и рассеянно шарить у тебя в столе, я притворился, что целиком погружен в изучение каталога вашего издательства.

— Так ты видел? — выпучила глаза Ольга.

— Конечно, — спокойно ответил Олег. — И просто переложил кассеты с места на место. Из твоей сумочки в ящик с аудиопродукцией. А оттуда — к тебе, благо «Золотая коллекция» лежала на самом верху.

— Все очень просто, Оля, — вставила я словечко. — Женщины — они подчас словно дети. Думают, что их никто не видит и что они хитрее всех на свете.

— А почему же ты не вернул пленки в мой стол? — спросил Андрей.

— Потому что к тому времени ты снова появился в своем кабинете. А мне, в общем-то, не хотелось, чтобы Ольга выглядела дурно в твоих глазах… Но мне не хотелось и позволять своей супруге затевать какую-то непонятную интригу.

Ольга бросилась на мужа с кулаками:

— Ключи! Немедленно дай сюда ключи, подонок! Ты сломал мне жизнь, погубил мою молодость, а теперь еще хочешь лишить меня денег!

— Со своей молодостью ты сама справилась, — ответил Олег, отшвыривая Ольгу в угол комнаты. — А ключей ты не получишь.

Тогда Ольга Максакова, встав на четвереньки, поползла к Андрею.

— Солнышко мое, хочешь, я приду к тебе сегодня и останусь с тобой навсегда. Давай пойдем сейчас к тебе на работу, и ты откроешь мне свой кабинет.

Мы возьмем эти кассеты и уедем вместе далеко-далеко…

Андрей встал со своего места и пересел в дальний угол комнаты.

— Но у тебя осталось хоть что-то на компьютере! — взревела Ольга. — Ты ведь начал расшифровку!

— Я стер всю работу, как только Магда дала отбой, — глухо ответил Андрей.

— Но ведь существуют программы, которые позволяют восстановить уничтоженную информацию, — не унималась Ольга.

— Только в том случае, если это делается немедленно. А за эти дни компьютер включали и выключали бессчетное число раз. Так что не надейся, — подал голос Олег.

— И что же вы собираетесь делать? — поинтересовалась я у присутствующих.

— В любом случае нам не удастся проникнуть в издательство раньше понедельника, — ответил Максаков. — А там мы решим. Кстати, вариант с продажей кассет за границу мне по душе. Давайте обсудим наши гонорары. Я предлагаю следующую схему: мне — девяносто шесть процентов, всем остальным — по одному.

Устраивает? Или есть возражения?

Андрей и Ольга разом закричали, перебивая друг друга:

— Это грабеж!

— Один процент! Да если бы не я… — Олег, усмехаясь, наблюдал за орущими компаньонами.

Неожиданно в разговор вмешалась Нина:

— Минуточку! Дело в том, что Олег ошибся на одного человека.

— Ты отказываешься от своей доли? — с надеждой спросила Ольга.

— Наоборот, — удивленно отозвалась Нина. — Ведь я жду ребенка. И он тоже принял определенное участие во всей этой истории. Не исключено, что именно беременность подтолкнула меня к активным действиям.

— Забеременеть недолго, — мгновенно парировала Ольга. — Я готова прямо сейчас. Хоть от своего мужа, хоть от твоего. Тогда я тоже буду иметь право на повышенный гонорар!

Неожиданно раздался звонок в дверь. Все замерли.

— Кто бы это мог быть в такое позднее время? — подозрительно произнес Олег, глядя на часы. — Уже почти полночь.

— Может быть, не будем открывать? — предложила Ольга.

— Нет, я все же пойду посмотрю, — сказал Олег и прошел в прихожую.

Несколько минут молчаливого ожидания показались всем вечностью.

И когда Олег вернулся с вечно жующим «Стиморол» Владом, послышался вздох облегчения.

— Не ждали? — весело осведомился Влад. — А я улизнул из студии.

Надоело работать в выходные, черт бы побрал эту радиостанцию.

— Но у тебя же прямой эфир! — удивилась Ольга. — Как же ты вышел из положения?

— А сейчас вечерняя программа, — ответил Влад, поудобнее устраиваясь на диване. — Одна только музыка в течение пяти часов. Ставишь диски и все. Глупо было бы сидеть в душной студии это время. Вот я и гуляю.

— Ты знаешь, Влад, — осторожно начал Олег, — у нас тут серьезный разговор.

— А я только на минутку, — отозвался Горбунов, вытаскивая изо рта жвачку. — Как мне надоед этот «Стиморол», кто бы знал. А никуда не денешься, спонсоры как-никак.

— У тебя ко мне дело? — спросил Олег, рассчитывая побыстрее спровадить Влада.

— К твоей очаровательной женушке. Мы так и не договорились насчет времени передачи.

— Да хоть завтра, — предложила Ольга. — Можно прямо с утра. Тем более что мы как раз собирались в издательство к девяти. Всей компанией.

— Вот и славно, — хлопнул себя по колену Влад. — А хотите послушать меня в прямом эфире?

— Это как? — недоуменно наморщил лоб Андрей. — Ведь ты же здесь, с нами.

— Чудеса техники, — гордо ответил Влад. — Я здесь, а мой голос там.

Записан на пленку. Пять минут болтовни и сорок пять — музыки. Плюс десять минут рекламы. И так три часа. А на это время — я сам себе хозяин. Уже третий час прогуливаю. Могу даже на свидания бегать. Главное — установить кассеты по порядку в блок подачи и настроить таймер.

Влад пододвинул к себе магнитолу и быстро нашел нужную волну.

— Вот он я, — самодовольно произнес Влад, прислушиваясь к собственному голосу сквозь помехи.

— В прямом эфире радио «Хип-хоп»! Мы работаем круглосуточно, и нас слушают все восемьдесят девять регионов Российской Федерации, — донесся до нас бодрый голос Горбунова. — Как я и обещал, сегодня все пять часов нашей музыкальной программы посвящены Алле Пугачевой. В эфире — ее золотая коллекция.

Вашему вниманию предлагается третий диск. Устраивайтесь поудобнее — и вперед!

— О нет, — подняла руки к вискам Ольга. Этой музыкой я уже сыта по горло.

— Народу нравится, — развел руками Влад. В динамике послышался шорох магнитофонной ленты, и вслед за ним раздался неприятный мужской голос с грузинским акцентом:

— И когда меня принял помощник президента, я вручил ему чек на пятьсот тысяч долларов, чтобы моему предприятию были предоставлены налоговые льготы. Еще я попросил его разобраться с министром экономики, который обещал возбудить против меня уголовное дело. Министра припугнули, и вскоре он слетел со своего поста. Новое назначение было согласовано непосредственно с Кривым и…

Влад нахмурился:

— Ничего не понимаю. Что за бред? — Он схватил со стола магнитолу и начал крутить ручку настройки.

— Вроде частоты те же…

— …специальным правительственным рейсом на Барбадос. Там я встретился с крестным отцом тамошней мафии Кивано. Меня сопровождал председатель думского комитета по безопасности, который имел давние и тесные связи с барбадосской братвой…

— Уменьшите, пожалуйста, громкость, — попросила я. — От этого компромата одно расстройство.

— Откуда? Ты? Взял? Эти? Кассеты? — замогильным шепотом произнес Олег.

— Как откуда? Из ящика, что у вас в издательстве валялся. Грузчики как принесли, так и бросили, а у меня уже вся фонотека взад-вперед изъезжена.

Вот я и взял ключи на вахте и отволок коробку с новыми поступлениями к себе в студию. А сверху как раз «Золотая коллекция» Пугачихи лежала. Ну я ее и запустил, — растерянно ответил ничего не понимающий Влад.

— Прямой эфир! — хохотал Андрей. — Восемьдесят девять регионов!

— Надо немедленно остановить это! — рванулась с места Ольга. — Едем к тебе в студию!

— Поздно, — поднялась я с места. — Вся страна уже третий час слушает откровения покойного мафиози. Рекомендую пролистать завтрашние газеты.

Наверняка там появятся интересные комментарии…

— Какой ужас! — Влад закрыл лицо руками. — Меня теперь уволят!

— Сам виноват. Нечего в рабочее время на свидания бегать. А в студии у вас наверняка скоро появится милиция. Удивительно, что ее до сих пор там нет. Впрочем, эти ребята всегда запаздывают.

— Подождите, — поднялся со своего места Андрей. — Как бы там ни было, я ваш должник. Вы ведь справились с моим поручением. Да и в дальнейшем все выяснилось только благодаря вам. И если бы не вы, еще неизвестно, чем бы закончилась вся эта история. Одни мы тут точно поубивали бы друг дружку. В общем, я готов с вами расплатиться. Сколько я должен?

— Знаете что, — предложила я, — меня вполне устроит в качестве гонорара один из этих блоков. И я кивнула на «Золотую коллекцию»:

— За сегодняшний день я так часто слушала Пугачеву, что мне захотелось иметь один комплект в качестве сувенира. Не возражаете?

Оглавление

  • ПРОЛОГ . ГРЕХ ЧРЕВОУГОДИЯ
  • Глава 1 . СЛИШКОМ СИМПАТИЧНЫЙ КЛИЕНТ
  • Глава 2 . ШЕРЛОК ХОЛМС В ТУПИКЕ
  • Глава 3 . СМЕРТЬ ГДЕ-ТО РЯДОМ
  • Глава 4 . ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ОБЪЕКТА
  • Глава 5 . ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ВЫИГРАТЬ В РУЛЕТКУ
  • Глава 6 . СТРИПТИЗ СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ
  • Глава 7 . ДВОЙНИК
  • Глава 8 . В ОЖИДАНИИ КЛИЕНТА
  • Глава 9 . ПЛОДЫ СТРАСТИ
  • Глава 10 . ШОРОХ МАГНИТНОЙ ЛЕНТЫ

    Комментарии к книге «Вся прелесть стриптиза», Марина Серова

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства