«Колокола истории»

Журналу понадобилась ударная теоретическая публикация по проблемам развития современного мира (крушение коммунизма, капиталистическая система и т. д.), которой он мог бы открываться как своеобразной визитной карточкой. Для выполнения этой задачи я решил переписать по-русски, а, попросту говоря, перевести на русский 200 «парижских» страниц. Однако, как верно заметил Марио Пьюзо в своих «10 правилах, как написать роман-бестселлер», «Rewriting is a whole secret to writing». Вместо 200 страниц англо-французского текста появились четыре с половиной сотни страниц принципиального нового текста — книга «Колокола Истории». Этой работой открывались первые 17 книжек (всего вышло 28) журнала «Рубежи» в 1995–1996 гг. В 1996 г. опубликованный в «Рубежах» текст с моего авторского разрешения был издан в виде книги в ИНИОН РАН тиражом 300 экз., которые быстро стали библиографической редкостью. Поскольку переиздавать книгу в ближайшее время я не собираюсь, а может, и вообще не соберусь, я принял предложение разместить её в Интернете, ничего не меняя в тексте, но снабдив его предварительными замечаниями.

Прежде всего о названии — почему «Колокола Истории». Осенью 1990 г. в Колумбийском университете я читал лекцию, посвящённую русской истории и советской современности. Как раз в тот день Горбачёв в очередной раз сдал какую-то свою позицию, и один из присутствовавших в аудитории, явный антисоветчик, злорадно спросил меня: «А не кажется ли Вам, что колокола звонят по СССР, по коммунизму?». Я ответил ему джондонновским: «Не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по тебе», пояснив, что под «тебе» я имею в виду капитализм, поскольку крушение коммунизма станет знаком на стене для капитализма и будет означать начало конца этой системы. Мой ответ опирался на мои написанные «в стол» работы второй половины 1980-х годов о социальной природе коммунизма как системы (кратократии), где я рассматривал последний как негативный элемент капиталистической системы и индикатор её относительного системного здоровья.

В первой половине 1990-х годов я развил эти идеи, и когда в 1994 г. встал вопрос о названии для работы о судьбах коммунизма и капитализма, оно само собой выскочило из «колумбийского эпизода» — «Колокола Истории».